Посторожишь моего сторожа? - стр. 70
– Он своего мнения не изменил?
– На что?.. О, нет… нет. Поэтому не ругайся с ним, если он скажет… Мой муж пережил войну и переворот. Ему можно простить.
– Мы тоже пережили войну и революцию. И что же?..
Анна покачала светлой, блестящей пушистыми волосами головой. Полминуты спустя она произнесла сквозь зубы:
– Ты мог бы мне написать… что вы поженились. Это меня, честно говоря, ошеломило. Я не знала, что после смерти папы вы на такое решитесь.
– Я не хотел тебя беспокоить. Я знаю, что ты ее не любишь. Я не хотел, боялся, что ты не так это поймешь.
– А за что мне ее любить?.. Что отец в ней нашел? Я ужаснулась. Он ко мне приехал в гости, все было замечательно, и тут новость: женится, и на ком? На ком, спрашивается? На ней?..
– Вы с ней и не говорили толком. Что ты могла понять?
– Может, и ничего, – резко ответила Анна. – А разве приятно иметь мачеху своего возраста? Но нынче она мне не мачеха. Ты что, женился на ней из-за ее денег?
– Что за… это за дикость?
– А что? – тише заговорила она. – Я знаю, все деньги отошли ей. Она была его женой, ей все и осталось!
– Не смей так говорить! Это… это низко! Ты себя не слышишь?..
Очень ей хотелось возразить, но она не успела: Райко услышал за дверью кабинета мужской голос и суше прежнего сказал:
– Твой муж приехал. Иди его встречать.
Марию отослали в комнату Дитера. Он грубо осведомился, чего она явилась, на что она ответила:
– Твоя мама послала меня к тебе…
В руках у нее были белые розы.
– Мать не любит белые, – язвительно заметил он.
– Я это уже поняла.
– Они у нее плохие воспоминания вызывают.
– Я пока оставлю тут, – присаживаясь на пол, ответила Мария. – Что ты сейчас клеишь?
– Самолет.
– Он из бумаги?
– Из бумаги. Это мой пятый. Хочешь посмотреть?.. Только не сломай!
Осторожно и с уважением она осмотрела бумажную фигуру, потрогала прямые крылья, еще влажные от клея, и возвратила самолет на его стол.
– Красивый. Хочешь, я тебе буду помогать?
– Ты не сумеешь. Девчонки ничего полезного не умеют, а ломают только!
– А вторые ножницы у тебя есть?
– Я же сказал: не трогай!
– Я не за этим.
Взяв ножницы, разложив цветы на полу, она стала обрезать бутоны. Он с удивлением на нее посмотрел.
– И вот зачем ты эти цветы портишь, а?
– Твоей матери они не понравились. Ничего такого, – сухо ответила та.
Тут появилась ее тетя и громко позвала их к столу.
– Почему у тебя все руки исколоты? – озабоченно спросила Жаннетт, усаживая ее за стол, между собой и Дитером.
Напротив Жаннетт – и большого зеркала – сидела Ашхен Александровна, и лицо ее, желтоватое, с сузившимся ртом и впавшими темными глазами не предвещало ничего хорошего. По левую руку от Ашхен и напротив Анны сел Георгий Николаевич, ее муж; выражение у него было замкнутое и усталое. Райко сидел близ него, тоже слева, и смотрел мимо Лизель и Анны.