Post scriptum - стр. 6

Таким образом, в руках тиранна, вероятно, концентрируется слишком большая власть для того, чтобы обладающий ею сохранил σωφροσύνη и не сделался несправедлив. Тиранн – это κράτιστος ἀνήρ (OT. 1525). Деньги и тиранния – орудия, превосходящие всё в исполненной соперничества жизни (ὦ πλοῦτε καὶ τυραννὶ καὶ τέχνη τέχνης ὑπερφέρουσα τῶ πολυζήλῳ βίῳ; ОТ. 380–381), они движут корыстолюбием (κέρδος) и порождают необыкновенную зависть (φθόνος). С этим весьма сходно утверждение Фукидида о том, что τυράννοι τε ὅσοι ἦσαν ἐν ταῖς Ἑλληνικαῖς πόλεσι, τὸ ἐφ' ἑαυτῶν μόνον προορώμενοι ἔς τε τὸ σῶμα καὶ ἐς τὸ τὸν ἴδιον οἶκον αὔξειν («все тиранны, которые были в городах эллинов, заботились только о самих себе в отношении личности и процветания хозяйства»; I, 17, 1). Обращение к таким заботам – следствие получения тираннии. Таким образом, под тираннией понимается власть, излишне сосредоточенная в руках одного человека. Аналогично утверждение Еврипида о том, что Μεγάλη τυραννίς ανδρί τέκνα καὶ γυνή (fr. 543).

Замечание Б.Нокса[15] о том, что Лай называется тиранном, потому что его власть, характер которой за давностью забылся, отождествляется с властью Эдипа, представляется в этом свете несколько натянутым. Софокл осуждает не тираннию как таковую, а последствия ее получения. Тем не менее, остается один пассаж, не укладывающийся в рамки разработанной схемы. Это знаменитый хор ὕβρις φυτεύει τύραννον (ОТ. 873). На основании его рассмотрения М.Эрл[16] утверждал, что здесь содержится осуждение единовластия Перикла, а вся трагедия посвящена проблеме положительного героя Эдипа-Перикла, совершающего ряд проступков вследствие сосредоточившейся в его руках необъятной власти. Он опирался при этом на сообщение Плутарха о том, что тиранном назвал Перикла комедиограф Кратин (Plut. Per. 3), а его учитель Дамон имел прозвище φιλοτύραννος (Ibidem. 4), наконец, что сторонников Перикла многие именовали «новыми Писистратидами» (Ibidem. 16) и т. д. Эта точка зрения, всецело базирующаяся на сообщениях Плутарха, представляется несколько натянутой. Во-первых, отождествление Эдипа и Перикла, безусловно, было бы отмечено античной традицией и в первую очередь Аристотелем, который вряд ли избрал бы «Эдипа» в этом случае, как образец совершенной драмы. Во-вторых, для обобщенно мыслящего Софокла было бы удивительным избрание такой темы, сходной, конечно, не по существу, а по форме с проблематикой Аристофана. Наконец, Плутарх, исходивший из самых противоречивых источников, не может служить единственным свидетелем, а, главное, само наименование Перикла в определенных кругах тиранном еще не говорит о том, что этому должен был следовать Софокл. Несколько более интересным представляется мнение Б.Нокса