«Посмотрим, кто кого переупрямит…» - стр. 21
Действительно, к концу XIX века в городе на Днепре, где сосредоточилось множество банков, акционерных обществ, фабрично-заводских контор Юго-Западного края Российской империи, существенно выросла деловая активность, увеличился и спрос на адвокатские услуги.
О времени переезда семьи Хазиных в Киев можно судить по спискам присяжных поверенных, опубликованным в ежегодных выпусках “Памятной книжки Киевской губернии” – изданиях губернского статистического комитета. Впервые его фамилия появилась в “Памятной книжке” на 1902 год. Подача материалов для издания осуществлялась предшествующей осенью, из чего можно сделать вывод, что Яков Хазин, скорее всего, стал киевлянином в 1901-м, когда Наде шел второй год.
“Памятные книжки Киевской губернии” содержали часы приема и адреса присяжных поверенных. Так, в выпусках на 1902–1904 годы фигурирует первый из известных киевских адресов Я. Хазина – улица Михайловская, 11. Это доходное здание домовладельца Бориса Цейтлина на одной из центральных улиц сохранилось до настоящего времени.
Следующее место работы и проживания присяжного поверенного Хазина (отмеченное в справочниках за 1905–1907 годы) – дом по улице Пушкинской, 4. Он располагался в усадьбе известного киевского издателя Стефана Кульженко. На улицу выходил корпус с жилыми и офисными помещениями, а во дворе находились типографские помещения. Все эти постройки были уничтожены пожаром во время нацистской оккупации, и теперь на их месте находится послевоенное здание.
Затем, согласно “Памятным книжкам Киевской губернии” на 1908–1912 годы, адресом Якова Хазина был доходный дом владельцев Кистеновых по улице Рейтарской, 25 (сохранился). Любопытно, что позже, в 1913-м, там же поселились молодожены – студент-медик Михаил Булгаков и его первая любовь Татьяна Лаппа.
С периодом проживания в доме на Рейтарской связано воспоминание Надежды Яковлевны о первом встреченном ею человеке по фамилии Мандельштам (точнее, Мандельштамм). Речь идет о почтенном враче-окулисте и еврейском общественном деятеле Максе-Эммануиле Хаскелевиче Мандельштамме, состоявшем в отдаленном родстве с семьей поэта.
Десятилетняя Надя обратилась к нему по странному поводу: “Меня водили к старику проверять зрение, потому что в десять лет мне безумно захотелось носить очки, и я стала жаловаться на глаза. Умный старый врач разоблачил бы любого симулянта, но для этого нужно было догадаться, что симуляция для чего-то нужна. Никто бы не догадался, что девочке с косичками хочется носить очки. Бедный однофамилец моего будущего мужа возился со мной целый час, пока не придумал слабости глазного мускула и не выписал мне очки. Я поносила их с неделю, а следующие завела себе через полвека”