Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - стр. 39
Днем я отводил душу – сидел во дворе и колошматил по игрушечным грузовикам брата булыжниками. Со всей силы. Самыми крупными, какие мог найти. Больше я ничего не мог поделать.
Как-то вечером отец вместо меня подозвал брата.
– П’ди сюда, Кр’c, – заплетающимся языком сказал он.
Брат был слишком мал и потому полностью доверял взрослым. Глупый мальчишка. Он послушно приблизился, отец ухватил его и посади к себе на колени.
Картина была мирная и безобидная: безмозглый малыш с улыбкой сидит на коленях у папочки. Так они просидели минуты три, и ничего не происходило. Я уже немного расслабился. Сопелка улыбался. И тут папочка протянул руку и погасил сигарету. Ткнул ее прямо в лоб Сопелке. Брат завопил, начал вырываться и брыкаться. Сейчас, сорок лет спустя, описывая этот эпизод, я не могу вспомнить, удалось ли ему удрать.
После этого мы, как собака, получившая пинок, держались от отца подальше и были настороже. Но ни за что бы не признались в этом посторонним. Когда тебя унижают, оскорбляют, бьют, травят – это унизительно, и вдвойне унизительно, когда такому обращению подвергаешься дома. Лишь сейчас, много лет спустя, я собрался с духом, чтобы рассказать об этом на страницах своей книги.
И тем не менее, несмотря на домашнюю обстановку, по каким-то необъяснимым причинам, я в ту пору хорошо учился, – лучше, чем когда-либо раньше или чем мне удавалось впоследствии. Когда я окончил шестой класс, нашему классу присудили семь призов за выдающиеся достижения в учебе. Шесть из них завоевал я. Я привык к отцовским предсказаниям: «Кончится тем, что ты пойдешь работать на автозаправку». Но на торжественном вечере в школе отец сказал: «Сынок, я горжусь твоими достижениями». Правда, когда мы вернулись домой, он опять засел один в кухне с бутылкой хереса, и к девяти вечера его отцовская гордость давно испарилась.
Никто из моих тогдашних школьных учителей и понятия не имел, что мои родители ежедневно устраивают дома свары. Громкие, безобразные свары. Отец начал сдавать физически – он буквально разваливался. Сначала он заболел псориазом: его обсыпало отвратительными белесыми струпами по всему телу. Я думал, нет ничего омерзительнее сигарет, но псориазная короста оказалась противнее. Чешуйки все время шелушились и осыпались и забивали весь сток в ванне. Отец оставлял за собой белесый след осыпавшихся чешуек – по всему дому. Чешуйки были на полу, на коврах, у него на одежде. Больше всего их скапливалось в его ванной и постели, поэтому от них я старался держаться подальше.
Матери приходилось стирать отцовскую одежду отдельно, потому что если она попадала в стирку вместе с моей, то на мою прилипали эти мерзкие белесые струпья и я отказывался ее надевать. Выполоскать их удавалось лишь с третьего-четвертого раза.