Последняя звезда - стр. 20
– Да садитесь же, я вам повелеваю! – красивым мощным голосом прогремел царь и рассмеялся.
– А голосок-то у него ничего… – Леонид не договорил, так как сидящий сверху Каликс могучей рукой зажал ему рот.
Публика ошеломленно оседала на скамьи.
– Я – ваш царь, и буду говорить со своим народом лицом к лицу, мне для прямого разговора не нужны посредники, – похлопав по плечу своего слугу, царь отправил глашатая на скамью. Зал смотрел, как зачарованный, – Некоторые смеются, когда мы называем наших врагов врагами, – царь метнул испепеляющий взгляд в сторону Верхней улицы. Улица заметно съёжилась на скамьях и стала напоминать, скорее, переулок, – А я смеюсь над ними! Я смеюсь, потому что знаю: лучше хорошо посмеяться перед хорошей битвой. И я буду ещё больше веселиться, когда битва закончится и будет богатая добыча! И я спрашиваю вас, сыны Пеллы, вы разделите со мной мою добычу? Или вы предпочтете при-ха-ха-тывать, как шакалы, и наблюдать за боем львов, в ожидании подачки?! – Услышав вопрос, явно адресованный им, Каликс ещё сильнее сгрёб в охапку Леонида, видно было, что тому не сладко в крепких объятиях великана, – Так будет ли мне с кем разделить эту войну, эту добычу и эту Славу?
В ответ на слова Александра (так звали молодого царя), по рядам пошёл ропот. Ропот перерос в гул, а гул перешёл в рёв. Пелла приветствовала своего царя, этим рёвом отвечая: «Мы пойдём с тобой, Александр! Нам по душе твоя битва, твоя добыча и твоя Слава! Нам по душе ты, молодой и горячий царь! По душе твоя жажда подвигов и открытий! Веди нас, Александр!!!» После такой «проповеди», Александр спокойно мог бы вить из людей верёвки, они бы это приняли. Однако он и не собирался останавливаться на достигнутом успехе. Широкими шагами рванулся он с арены вверх по ступеням прямо к скамьям Верхней и Средней улиц. Охрана переполошилась, взвилась красными плащами и устремилась за ним вслед, пытаясь догнать – куда там! Царь вихрем летел наверх, оставив своих воинов далеко позади. Видя решительность царя, его презрение к опасности, пренебрежение церемониями, близость к народу, толпа впала в неистовство, скандируя «Александр!», «Александр!» Однако и после такого триумфа царь не торопился почивать на лаврах. Взлетев к верхним рядам, где сидели уже не весёлые, а насмерть перепуганные улицы, царь Александр остановился, поднял руку вверх и – о, чудо! – публика мгновенно стихла. Кеос слышал, как катится пот по его спине. Леонид слышал, как бьётся его сердце – совершенно белый от страха, он сполз со скамьи и опустился перед царём на колени. А бедный Каликс так и не решился выпустить Леонида из своих железных объятий. Так, продолжая зажимать ему рот, он вместе с ним опустился на колени, и сейчас эта пара представляла собой презабавнейшее и прежалобное зрелище. Царь долго смотрел на этих двух живых статуй, пристально разглядывая их, то справа, то слева, то вдоль, то поперёк. Тем временем, охрана догнала своего господина. Воины, перехватив взгляд царя, как по команде уставились на Леонида и Каликса. Верхняя и Средняя улицы следом за своими двумя героями так же поползли вниз, на колени. Так они и стояли – две улицы на коленях, потупя взоры и царь с охраной, разглядывающий их. В воздухе повисла напряженная тишина.