Последняя загадка парфюмера - стр. 20
– Хм… – Ольга поднесла бокал к губам и сделала маленький глоток. – Действительно, странная просьба. И ты согласился?
– Ну да. А что мне было делать? Я было подумал, что картина краденая, но тут же выбросил эту чушь из головы. Виктор дорожил своей репутацией. Да и не стал бы он меня впутывать в темные дела.
Ставя бокал на стол, Ольга неловко качнула его, и маленькая капля портвейна упала ей на руку.
– Ты прав, – произнесла она. – Это на него похоже.
Она протянула руку за салфеткой и нечаянно коснулась руки Глеба. Журналист вздрогнул и почувствовал, как по телу пробежала теплая волна. После всех этих чертовых лет он по-прежнему был неравнодушен к этой женщине. Корсак скользнул быстрым взглядом по лицу Ольги, пытаясь определить, заметила она его смущение или нет. Однако она вела себя так, словно ничего не случилось, и Глеб решил: не заметила.
Ольга стерла с руки пятнышко, скомкала салфетку и бросила в пепельницу. Затем спросила:
– Картина до сих пор у тебя?
– Да, – сказал Глеб.
– И что ты намерен делать?
– Сначала хотел отдать тебе, но потом понял, что это плохая идея. Ты сказала, что наследство получит племянница Виктора. Отвезу картину ей. Наверно, так будет правильнее всего.
Ольга немного помолчала, думая о чем-то своем. Потом небрежно пожала плечами:
– Делай, как считаешь нужным.
Усталым движением затушила окурок в пепельнице и посмотрела на Глеба долгим, испытующим взглядом.
– А ты почти не изменился, – внезапно произнесла она. – Такое же лицо, такие же волосы. Даже взгляд такой же, как тогда.
– Ну это только снаружи. Внутри у меня все седое, – неловко пошутил Корсак.
– Значит, ты по-прежнему занимаешься журналистикой?
– Угу. Мараю кое-что для пары-тройки журналов и газет.
– Когда-то ты мечтал написать книгу. Помнишь?
– На книгу нет времени. Да и кто ее будет читать?
Ольга помолчала. Лицо ее вдруг стало напряженным, на щеках проступила бледность. Чистый белый лоб прорезала маленькая морщинка.
– Я забыла сказать про еще одну странность, – медленно проговорила она. – Там, в квартире у Виктора…
– Что? – напрягся Глеб.
Ольга замялась:
– Не знаю, может, это неважно, но… Видишь ли, Виктор жутко боялся открытых окон. Это у него с детства. Он был болезненным ребенком, и мать постоянно пугала его сквозняками.
– Да, я помню, – кивнул Корсак.
– Ну вот. А сегодня утром в его квартире все окна были раскрыты настежь.
Глеб посмотрел на Ольгин бокал, потом на ее лицо.
– Возможно, их открыли оперативники, чтобы проветрить, – предположил он.
Ольга покачала головой:
– Нет. Когда они приехали, окна уже были открыты. Они сами мне об этом сказали.