Последняя сказка Лизы - стр. 9
Оставив мужа искать предполагаемую усыпальницу князя Менишева, я спустилась с холма к «Теремку». Его главный фасад с наличниками, пылающими всеми цветами радуги, был виден издалека. На ставнях улыбалось солнце, неслись куда-то вдаль сказочные морские коньки, шумели завитки трав, спутанные ветром и дождём, и горделиво высилась любимый малютинский символ: жар-птица с красным гребешком.
Посетителей, как таковых, в музее не было, несмотря на многолюдие. Я поняла, что приехала какая-то комиссия, поэтому ходила по дому в синих шуршащих бахилах тихо, стараясь не мешать работающим людям. Было даже как-то стыдно за свою праздность.
– Драконы на навесе… – донёсся деловитый женский голос из толпы «проверяющих», – Откуда они? В нашем реестре навес выглядит иначе…
– Мы буквально вчера закончили реставрацию, – тихо пояснило мягкое контральто, явно принадлежащее одной из сотрудниц музея. – Сняли верхний слой, под грубой лепниной скрывались истинные фигуры. Вы сами можете увидеть, какие грандиозные.
Слово «грандиозные» прозвучало грустной насмешкой в этом зале. Обломки бывшего великолепия вызывали почти такую же грусть, как и храм с уникальной мозаикой и выбитыми стёклами. Драгоценные коллекции Менишевой были национализированы. То есть пропали. Всё, что осталось целым после варварского разграбления усадьбы, кусками и фрагментами перенесли в небольшой «Теремок». Спасённые обломки мира, так много обещавшего грядущим поколениям, но так и не принятого ими. Потомкам хотелось жрать, лениться и совокупляться. Весельем они считали разрушение «культурного наследия» и пьяные танцы на обломках великой империи.
Сиротливые фрагменты красноречиво повествовали об этой отдельно взятой трагедии. Балалайки, расписанные самим Врубелем, посуда в «русском стиле», печки с керамическими образцами, балконная дверь с медведем, цветами и рыбками, панно с изображением Садко, несущегося по воле белых птиц…
Обход небольшого помещения музея занял не более получаса. Дольше всего я задержалась перед порталом двери с Георгием Победоносцем в воинских доспехах и на белом коне. У ног героя извивался пронзённый и поверженный дракон с обиженным детским удивлением на морде. У Георгия же вид был, как и положено, победоносный.
Я вышла из музея с ощущением потери, которым очень хотелось поделиться с Владом. Думаю, он бы понял меня. Но его нигде не было.
Оглянулась на крылечко, навес над которым поддерживали витые звери, чтобы издалека оценить реставрацию. То, что дама из комиссии назвала драконами, больше напоминало саламандр. Длинные и узкие пронырливые тела, несколько пар толстеньких лапок, плоские мордочки. Крыша «Теремка» покоилась на их спинах, а по центру драконо-саламандры с двух сторон держали круглый овал, похожий на зеркало. Кажется, это были огненные существа, хотя точно утверждать я бы не стала: навес ещё не прокрасили, свежая резьба тускло отсвечивала на солнце бледно-жёлтым деревом.