Последняя сказка Лизы - стр. 4
Но что-то явно идёт не так. Большинство тщательно выстроенных волшебностей так и остаётся только в папке «Мои документы». Образно говоря, мой ноутбук – это кладбище сказок.
– Лиза, милая, только не это! – Тея посмотрела на меня с гротескной тревогой. – Умоляю, никаких приключений принцессы Иголочки в Абукире!
– И чем тебе моя прекрасная Иголочка не угодила?
Меня раскусили. Это было немного обидно.
– Иначе я буду чувствовать себя предателем, сдавшим прекрасный город нашествию дурацких сказочных героев. Наука мне этого не простит.
– А если ты будешь подвергать своему искромётному сарказму моих прекрасных героев и называть их дурацкими, тебе этого не простит литература.
– Ну-ну, – Тея поджала губы и замолчала в знак уважения к литературе.
Но весь её вид говорил: она сомневается в моей причастности к чему-то действительно великому. Тому, что имеет право не прощать.
Ба-бах!
Дикий грохот откуда-то сверху. Животный ужас заставил съёжиться, я машинально закрыла голову руками и присела, а Тея метнулась по лестнице наверх. Через секунду послышались её весёлые ругательства:
– Арм, твою ж кошачью мать…
А ещё через секунду она появилась с большой торбой в руках.
– Коты уронили шкатулку с иголками и ножницами, – смеясь, доложила она.
И тут же осеклась, увидев моё бледное лицо в испарине.
– Лиз, ты чего? – испуганно спросила она.
Я проглотила уже такой привычный, невидимый комок и с трудом пропихнула слова через сжатое спазмом горло:
– Нервы…
Глубоко вдохнула и выдохнула, как меня научил один мой знакомый букинист, и повторила:
– Реакция на шум, только и всего.
Тея внимательно посмотрела на меня. Подруга была великолепной жилеткой для всех желающих поплакать. Это повелось ещё с «доисторических», «доаштараковских» времён. И не успели они с Алексом переехать в деревню Аштарак, как толпы страждущих поддержки и утешения ломанулись на самолёты и паровозы, чтобы добраться и получить свою порцию жизненной энергии. Может, у неё самой и появлялись какие-то проблемы, только об этом никто не догадывался. Такая она была всегда – ровная, ироничная, участливая. Я понимала, что долго не смогу водить её за нос. Хотя попытаться стоило.
– Почему ты так неадекватно реагируешь на простой шум? Раньше ты вполне комфортно чувствовала себя в нашем балагане.
Признаться сейчас о случившемся – значило прекратить это чудесное утро. Не болтать беззаботно ни о чём, поддразнивая друг друга, а долго и утомительно решать, что делать и как быть дальше. Я ещё не готова была признать, что потерпела крах, и теперь требовались гигантские усилия, чтобы как-то выправить давший крен курс моего корабля. Конечно, всё решу, но чуть позже. Чуть позже.