Последняя ночь у Извилистой реки - стр. 23
– Простите, что напугал вас, парни, – добавил Кетчум.
– Закрой входную дверь, а то ты мне всю кухню выстудишь, – проворчал повар.
Сковороду он положил на нижнюю ступеньку лестницы. Кетчум не без труда пытался закрыть дверь левой рукой.
– Да ты еще и пьян, – поморщился Доминик.
– У меня только одна рука, Стряпун, и я, между прочим, не левша, – сказал на это Кетчум.
– Ты так и не протрезвел, – укоризненно покачал головой Доминик Бачагалупо.
– Думаю, ты помнишь, каково… после такого, – буркнул Кетчум.
Дэн помог ему закрыть входную дверь.
– Ты наверняка голоден, – сказал мальчик.
Рослый Кетчум левой рукой взъерошил ему волосы.
– Обойдусь без еды, – ответил сплавщик.
– Надо поесть. Это поможет тебе протрезветь, – возразил Доминик.
Повар открыл холодильник.
– У меня тут мясной рулет. Он и холодным идет неплохо. Могу полить яблочным соусом.
– Обойдусь без еды, – повторил сплавщик. – Стряпун, мне нужно, чтобы ты поехал со мной.
– Поехать? Куда? – спросил Доминик, но даже Дэн своим разумом двенадцатилетнего мальчишки понял, что отец лукавит, прекрасно зная, о чем идет речь.
– Ты знаешь куда, – коротко ответил Кетчум. – Я вот только не очень помню точное место.
– Пить надо было меньше, оттого и не помнишь.
Кетчум опустил голову, качнулся. Дэнни показалось, что сплавщик вот-вот рухнет на пол. Но он устоял. Потом Кетчум с отцом стали о чем-то вполголоса переговариваться. До мальчика долетали лишь обрывки фраз. Взрослые говорили скупо, взвешивая каждое слово. Сплавщик не знал, что именно известно Дэнни о смерти матери. Доминик опасался, как бы у Кетчума не вырвалось словцо или замечание, которое сыну слышать незачем.
– И все-таки, Кетчум, ты бы попробовал мясной хлеб, – снова предложил повар.
– С яблочным соусом – пальчики оближешь, – добавил его сын.
Сплавщик плюхнулся на табурет. Руку в гипсе он осторожно опустил на разделочный стол. Трудно было представить что-либо более несовместимое, чем резкий, состоящий из сплошных острых кромок Кетчум и эта хрупкая стерильная гипсовая повязка. Она смотрелась столь же нелепо, как протез руки. (Потеряй Кетчум руку, он предпочел бы пользоваться культей, орудуя ею, как палкой.)
Дэнни вдруг захотелось потрогать повязку, ощутить, каков он, гипс. Теперь, когда Кетчум сидел, это вполне можно было сделать. Даже пьяный, сплавщик угадал его мысли.
– Валяй трогай, – разрешил Кетчум, подвигая руку поближе к Дэнни.
На пальцах сплавщика оставалась не то смола, не то запекшаяся кровь. Они странно торчали из гипсового плена и не шевелились. Врач сказал Кетчуму, что в первые несколько дней ему будет больно шевелить пальцами. Дэнни осторожно ощупывал гипсовую повязку.