Последняя ночь последнего царя - стр. 14
ЮРОВСКИЙ. Команда нервничает, Маратов. Мы ждем полчаса. И начнем без грузовика.
МАРАТОВ. Ты стал плохо понимать, товарищ Яков. Белобородов приказал: начинать, только, когда придет грузовик.
ЮРОВСКИЙ. Значит правда, значит – опять ты?
Молчание.
ЮРОВСКИЙ. Мне позвонила Римма.
МАРАТОВ. (насмешливо). Опять – раскрасавица Римма?
ЮРОВСКИЙ. На рассвете она выступала перед комсомольцами, Они отправлялись фронт. И должен был прийти Белобородов, но вождь Красного Урала не пришел проводить на фронт молодых бойцов. Ей сказали, что все утро он совещался с тобой. Что ты еще затеял?
МАРАТОВ. Надо ждать грузовик.
ЮРОВСКИЙ. Послушай, сынок! Мы должны их расстрелять. Революция гибнет. От Тихого океана через всю Сибирь уже порушили нашу власть. Ярость и кровь. Римма на днях рассказала: французская Революция знала такие же страшные дни. Великая Революция погибала в огне интервенции и восстаний. И народ ответил: в городе Лионе взяли шестьдесят знатнейших юношей, в десяти метрах поставили пушки. И по связанным – палили, палили! В склеенную кровью, вопившую человеческую массу! И революционеры объявили: мы будем непрестанно убивать, мы прольем потоки нечистой крови. И они казнили короля и королеву! Они сумели ужаснуть врагов непреклонностью. И потому победили И мы сейчас также должны. Сынок! Кончились каникулы Революции. Казнь Царской семьи должна встряхнуть ряды. Чтоб мы все знали: победа или смерть. Неужели ты, взявший имя Марата, не понимаешь?
МАРАТОВ. Еще как понимаю. Ведь это я рассказывал «про город Лион», выступая перед комсомольцами. От меня все это услышала раскрасавица Римма месяц назад.
ЮРОВСКИЙ. Неужели ты так изменился? Всего за месяц?
МАРАТОВ (хрипло). Надо ждать грузовик, товарищ Яков.
Молчание.
И давай о другом. Мне сказали, ты не успел эвакуировать мать? Я могу забрать ее в свой поезд? Что с ней сделают, когда сдадим город?
ЮРОВСКИЙ. А сколько других матерей наших товарищей остается в городе? Чем она лучше? Пойми: у меня нет моей матери и моего отца. Мой отец, моя мать и мой народ – это мировой пролетариат.
Шаги наверху.
Ходит… Ппять беспрерывно ходит.
МАРАТОВ. Да, не спят. Пойду наверх, послушаю, чего они там…
ЮРОВСКИЙ (насмешливо). Ага. И заодно покараулишь. Может выйдет она…
МАРАТОВ. И заодно покараулю. Чтоб не взбрело кому в удалую голову пострелять семью раньше, чем придет грузовик за их трупами.
В комнате наверху: НИКИ и АЛИКС читают письма. У нее на коленях кипа писем. У него – жалкая кучка. Она упоенно читает куски писем.
НИКИ (читает письмо). «Как ты прекрасно придумала: каждый раз, уезжая на фронт, я нахожу в поезде на столике твое письмо… За окном темнота, но я слышу твой голос – и одиночество не так тревожно».