Последняя лошадь - стр. 31
Пашка узнавал о наступлении весны, когда мама с сияющими глазами снимала чуть скукожившиеся листья со стен, собирала их в кучку, выносила во двор и поджигала со словами: «Вот и перезимовали!..»
Валентина сейчас являла собой наместницу Осени на Земле. Она была одета в брючную пару из светло-коричневого велюра. Брюки плотно облегали её стройные ноги, которые заметно удлинялись за счёт высокого каблука. Укороченный приталенный пиджак с подвёрнутыми рукавами выгодно подчёркивал стройность воздушной гимнастки. Полупрозрачная блузка из голубого шифона была созвучна краскам неба и чуть приоткрывала тайну роскошных форм девушки. Каштановые волосы перекликались с листопадом, изумрудность глаз – с остатками прощальной зелени на деревьях. Её плавные величественные движения не оставляли сомнений – перед вами особа царских кровей…
Высоко в небе летел самолёт, оставляя за собой белый след, словно деля поднебесный купол, как судьбу, на «до» и «после»…
Валентина замерла с поднятым лицом.
Налетел неожиданно ветер. Вихрь закружил поднятые листья коричневой воронкой. Вращающийся столб на несколько секунд поглотил девушку, всосал её в своё чрево. Вокруг тишина, и лишь на этом пятачке парка шипящий, подвывающий смерч, будто дракон из сказки, похищающий красавицу!..
Пашка страшно испугался – она пропала! Испарилась! Перенеслась в другое пространство, в иное время!
Пашка вскрикнул с какой-то болью, словно его прошила пуля или стрела.
– Милый! Ты что?
Смерч рухнул к ногам Валентины так же неожиданно, как и появился, оставив вокруг неё круг из наметённых листьев, похожий на маленький манеж.
– Я думал… Я… – Пашка стоял с широко раскрытыми глазами и вскинутыми руками, готовый сражаться.
– Не надо ничего бояться! Мы всегда с тобой будем вместе, рядом, чтобы не происходило на этой планете!
Мне так нагадали… Понимаешь, родной мой, это – на-все-гда…
Глава одиннадцатая
Дирижёр Московского цирка на Цветном бульваре изящно поднял указательный палец на «внимание!», потом, в конце музыкальной фразы, красивым круговым жестом резко остановил оркестр. В зале повисла неожиданная тишина. Было слышно лишь взволнованное поскрипывание зрительских кресел и шуршание программок.
Самый известный в стране инспектор манежа Завен Григорьевич Мартиросян сделал шаг на арену, поднёс микрофон к губам и торжественно, с неподражаемыми интонациями объявил так, как мог делать только он.
– Внимание! Рекордное достижение в области воздушной гимнастики! Двойное сальто-мортале! Исполнительница… – Мартиросян сделал психологическую паузу, поправил на шее бабочку и продолжил, чуть добавив в голос пафоса. – Валентина-а… – звучную фамилию воздушной гимнастки он не объявил, он просмаковал каждую её букву, напевно растянув окончание. Это было не объявление! Это была симфония, рапсодия, серенада! Все музыкальные формы сразу, в сочетании с озвученными звонкими и глухими согласными, разбитыми на такты певучими гласными, преподнесёнными в виде слова Великим Мастером манежа!..