Последняя крепость. Том 1 - стр. 52
– Огня… – захрипел Аж. – Огня…
Он ввалился в дом и все-таки упал. Кто-то что-то говорил ему, но смысла слов пострадавший разобрать не мог. Кто-то наклонился над ним и, вероятно разглядев его рану, вскрикнул от ужаса и отвращения.
– Огня… – стонал Аж. – Огня!.. – молил он, силясь, чтобы его поняли.
И его поняли.
В доме подожгли смоляной факел. Потом охваченное трескучим пламенем оконечье коснулось раны на плече Ажа. Странно, но боли он не почувствовал. Раздалось шипение. Почуяв вонь горелого мяса – своего собственного мяса, – Аж, наконец, лишился чувств.
Четверо всадников ехали по высокому речному берегу – вдоль по течению, туда, где далеко-далеко на горизонте широкое русло реки изгибалось и пряталось за хмурую тучу леса. День клонился к закату. Раскаленное солнце медленно опускалось в потемневшую воду и, казалось, вот-вот зашипит.
Всадники ехали небыстро и друг подле друга – цепью. Это позволяло им, всем четверым, вести разговор, не слишком напрягая голос.
– Ты говоришь, брат Герб, эльфы так же подвержены страстям, как и люди, – произнес Кай. – Но разве допустимо жертвовать жизнями тех, кого оберегаешь и о ком заботишься, ради своего личного сиюминутного желания?
Ехавший по левую руку от Кая седобородый рыцарь в доспехах, щетинившихся шипами, усмехнулся.
– Брат Кай, – сказал он. – Тебе посчастливилось попасть на Туманные Болота в юном возрасте. Понятие Долга вошло в твою плоть и кровь раньше того, как ты успел узнать, что страсть может накрепко пленить разум. Поверь мне, даже самые лучшие из людей могут обезуметь… от любви, ненависти, жадности, тщеславия… и прочих страстей.
– Это верно, – задумчиво подтвердил Оттар (его конь осторожно переступал копытами на самой кромке обрыва, под которым лениво набегали на бурый песок пологие речные волны), – это верно… Помню, как прибыл я из Северной Крепости в Дарбион. Ополоумел же поначалу! У нас ведь, на Ледниках Андара, житуха суровая. Дозоры по скальным ущельям, по ледяным тропам… А как море разыграется – в обе руки по крюку, только так и ползаешь, чтоб не смыло. Брызгами обдаст, обтянет тебя ледяной коркой с ног до головы… Пальцев не чуешь. Поневоле ждешь, когда из морской пучины покажется Тварь, чтобы кровь хоть немного по жилам разогнать. Это здесь, на юге, день сменяется ночью, не перепутаешь. А там: полгода темень – глаз коли. Посереет небо, ветер чуть поослабнет, значит – лето пришло. Да… И после этого – Дарбионский королевский дворец! Мягкая перина! Пива и вина сколько хочешь! И главное – бабы!.. Гх-м… – осекся верзила, искоса глянув на принцессу, едущую с другого края цепи. Лития сделал вид, что не расслышала, и северянин продолжал, несколько, впрочем, понизив голос. – Баб-то я до этого и не нюхал даже. А во дворце их – пруд пруди. И ведь сами на шею вешаются, хоть пинками отбивайся: и служанки, и кухарки, и фрейлины, и даже знатные дамы… Первые дни из постели не вылезал, про что другое и думать забыл. Точно говоришь, брат Герб, – от страсти свихнуться легче легкого. Вот, помню, схлестнулся с одной шмарой. То есть не шмарой, а графиней. Но это только одно название, что – графиня. А на деле – самая настоящая…