Последняя крепость империи. Легко сокрушить великана - стр. 5
Сиантоли скинул халат, отшвырнул его в угол, оставшись по пояс голым. Выдернул шпильку из отвратительно неудобного «под ханьца» узла на голове, с удовольствием распустил волосы, наскоро расчесал гребнем, всегда имевшемся в напоясном кошеле и заплёл косу. Потрогал бритый лоб, погладил косу, оправил пояс, нащупал на нём бронзового духа Предка, потёр его пальцами, прошептал просьбу: «Убереги меня Предок, если возможно, от смерти, или дай смерть лёгкую, если уберечь не можешь…» Вспомнилась поговорка деда: «Не спеши умирать!»
Во дворце послышались крики, топот. Сиантоли уселся, зажал в кулаке духа Предка и приготовился встретить свою судьбу. Жилы в животе противно дрожали. Надо было успокоиться. Дед всегда говорил: «Никогда ничего не бойся! Допустишь в себя страх – погибнешь».
Сиантоли любил деда. Дед был умным. На ежегодном жертвоприношении духам Предков рода Тохто дед рассказывал обо всех подвигах умерших родственников. Сиантоли особенно нравилось слушать о подвигах прадеда в победных войнах против киданей7 под предводительством первого и величайшего императора всех чжурчжэней Агуды8. Героическое было время! После возлияний в честь предков, дед рассказывал о своих боевых походах, особенно о битвах с монголами, которых тогда разгромили и разогнали по степям. «Не могут они воевать и никогда не умели, – говаривал дед. – Монголы никогда не смогут стать сильными, они способны только ночами угонять лошадей. На большее у них не хватает смелости». Дед любил показывать вещи, которые он привёз из того похода и хвастал, что ему достались хорошие рабы-скотоводы. Как тогда завидовал Сиантоли деду! Казалось, героические времена прошли, и на его долю уже не осталось настоящей войны. А он так мечтал о подвигах!
Домечтался! Сейчас придут вонючие скотоводы и зарежут, как барана, и даже такую смерть никто не будет видеть…
На кухне загремела посуда, завизжала женщина, послышался мужской смех, монгольские возгласы. Сиантоли с детства понимал монгольский, научился от рабов. Особенно легко мальчишкам запоминались ругательства. И сейчас, когда двери вылетели и в проёме появились трое плосколицых, а один из них натянул лук, Сиантоли понял, что жить ему осталось всего мгновение, потребное для полёта стрелы. Он вскочил с ножом в руке и неожиданно для самого себя разразился жуткими, самыми скверными монгольскими ругательствами, от которых в детстве у него всегда краснели уши. Монголы переглянулись и расхохотались. Они могли смеяться – у них сегодня был явно удачный день. Тот, что с луком, опустил стрелу.