Последняя крепость империи. Легко сокрушить великана - стр. 10
– Я верю этому рабу, потому что он много лет оберегает мой табун от воров, которые гораздо умнее вас, сосунки, и он никогда не попытался обмануть меня. Он, хоть и раб волею духов, но честный в отличие от вас! Значит, мне придётся применить к вам жестокость. Эй! – вызвал он слуг. – На конюшню их, пороть, пока не скажут правду! Обоих!
Конечно, это была напускная строгость. Им врезали по десять плетей, после каждого удара приказывая:
– Говори, кто лошадей воровал!
Они оба молчали, кусая губы. Было очень больно! Потом их вновь поставили перед суровым отцом Дзэвэ. Он, насупив брови, долго смотрел на заплаканные лица мальчишек.
– Молодцы! – неожиданно изрёк он. – Молодцы! Так и нужно поступать! Никогда не выдавай друга и не бросай в беде, тогда и друг тебя не бросит. Так надо жить. Вы теперь почти братья и должны держаться друг за друга и защищать, чем бы это не грозило! Идите с глаз моих!
То ли слова мудрого Ши Даоли были пророческими, то ли духам так было угодно, но Дзэвэ и Сиантоли действительно были почти всё время вместе и помогали друг другу. Как и положено, Дзэвэ был всегда старшим по должности, но и Сиантоли не без помощи высокородного друга продвигался ему в затылок. Вот и в Чжунсин, столицу Си Ся они прибыли вместе, сопровождая выкупленных у чжурчжэней рабов-тангутов.
Друг Дзэвэ не мог удержаться от авантюры, он непременно желал вызвать к себе любовницу, молодую жену князя. Дзэвэ, в отличие от Сиантоли легко привлекал женщин, и вот, в прошлый приезд сумел склонить к измене даже княжну. Он так много рассказывал Сиантоли о своих любовных похождениях и прелестях красавицы тангутки, что тот даже переживал, как у них всё получится в этот раз. Дзэвэ написал любовнице письмо, чтобы она под видом поездки за покупками выехала в столицу, где они смогут встретиться вдали от мужа и нежелательных глаз. И понятно, что послать с таким письмом мог он только Сиантоли. Смеялись вдвоём над предстоящим приключением и над «старым олухом» урахайским князем. Досмеялись…
4
За пределами тюрьмы снова послышались голоса, крики приказов, вопль боли. Сиантоли обратил внимание, что потолочное отверстие уже посветлело. Утро. Что принесёт день? Глядя в светлеющий кусок неба, он взмолился всем духам, которых знал, чтобы уберегли от гибели. Ту же просьбу повторил зажатому в кулак духу Предка. Сиантоли очень хотел жить!
Вошли монголы, увели писаря. Через некоторое время увели остальных. Сиантоли остался один. Стало тревожно. Он прошёлся вдоль глинобитной стены, расшатал треснувший кусок обмазки, расковырял трещину между переплетёнными прутьями. В получившуюся дыру стала видна часть тюремного двора. У высокого дувала – глинобитной стены княжеского двора сидел на возвышении из горы подушек, явно притащенных из княжеской спальни, монгольский нойон