Последняя из страны Лета - стр. 10

– Нет, здесь это считается грехом. То есть не совсем… Учат лишь тому, что не бесстыдно, что одобрено верховными жрецами. Не знаю, как правильно объяснить. – Я склонилась над его раной, чтобы не наболтать глупостей. – Хорошо заживает, но лучше обработаю особым травяным настоем. Когда я поранилась ножом, он отлично вывел заразу. Впитывается быстро, следов не оставляет.

– Делай, – кивнул мужчина. – И расскажи, прошу тебя, о том, как здесь представляют супружество, а то я что-то запутался.

Я коснулась его со всей осторожностью, но вздрогнула всё равно: мужчина был твёрдым и горячим, как металл, согретый летним солнцем. О северянах говорили «бледны как призраки», но Йан был загорелым, и кожа его оказалась приятно мягкой. Я даже осязала запах, густой и пряный, древесно-сладкий. Я привыкла к тому, что от мужчин воняет, ведь далеко не все женихи следили за чистотой своего тела, но этот воин, несмотря на всё сказанное, пах очень приятно. 

– Есть устав для жены, множество правил, которые ей следует соблюдать, – пробормотала я. – Отдельная страница свитка посвящена супружескому долгу.

– Так-так.

Я не знала, как воспринимать его сдержанную весёлость.

– Жене, особенно в первую брачную ночь, нельзя главенствовать потому что это подрывает власть супруга. Запрещены страстные поцелуи, ибо они уводят мысли от осознания, что всё делается ради продления рода. Нельзя и многое другое, – покраснела я, вспоминая запрещённые ласки. – Помимо работы в постели у жены есть обязанность хранить дом от сглаза, следить за приготовлением пищи или готовить самой, содержать жилище в чистоте, а также смотреть, чтобы муж всегда был красив и опрятен обликом. – Я перехватила странный взгляд Йана, но, не в силах разгадать его чувства, продолжила:  – Супруга должна угождать мужу во всём, и не роптать, если он пожелает наказать её за недостаточное усердие.

Йан покачал головой, то ли одобряя, то ли осуждая обычаи Вардара.

– Что ещё?

Я принялась перечислять, тщательно втирая прозрачный настой. Хотелось надеяться, что это не доставляло ему неприятных ощущений. Когда рана подсохла, и немного выветрился запах трав, я спросила, не сдержав любопытства:

– Разве на Зальмите всё иначе?

– У нас мужчина – хозяин в доме, но он не владеет женщиной, словно вещью, – ответил Йан. – Ей позволены свободные мысли и отличное от мужского мнение. Для меня важно, чтобы ты была честной и естественной в проявлении чувств. Сможешь?

– Это нетрудно, – отозвалась я, напряженно-скованная рядом с ним, таким большим и опасным. – Однако я всё равно не представляю, как смогу выполнять свой долг.