Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - стр. 54

Выйдя из дома, она оказалась на шумной улице. Вздохнув, запустила руку в кармашек с колодой и достала случайную карту.

За деревянным столом сидели мужчины в простых одеждах и белых поварских колпаках. Они готовили мясное блюдо: отбивные или нечто похожее. Один из них, самый молодой на вид, куда-то нес поднос с – судя по красному цвету – еще сырыми, но уже готовыми к запеканию котлетами.

За деревянным столом сидели мужчины в простых одеждах и белых поварских колпаках. Они готовили мясное блюдо: отбивные или нечто похожее. Один из них, самый молодой на вид, куда-то нес поднос с – судя по красному цвету – еще сырыми, но уже готовыми к запеканию котлетами.

Сперва изображение шокировало Элейн: было в нем что-то кровожадное, зловещее. Она никогда не испытывала любви к мясникам, и картинка показалась ей совсем неприятной: воображение тут же дорисовало историю, в которой эти котлеты делали из Ковина. Элейн содрогнулась. Нет, конечно, такого она не желала даже ему.

Смысл, который она сама же вложила в карту – «с Ковином жестоко разделались», – не вызывал в душе ликования. Оддин прав, Элейн не была монстром, способным радоваться чужой боли.

Тогда она взглянула на мясников иначе. Что, если воспринять их не буквально? Пускай это будет значить «избавиться от Ковина», но не убив, а просто «разобрав на кусочки», лишив всего, что дорого, уничтожив по частям.

Такая трактовка пришлась Элейн по вкусу. Оддин защитит Магистра Света, а она в это время получше узнает мормэра Нортастера и выяснит, как ему навредить.

Она еще раз взглянула на карту, и новая мысль посетила ее. Стоило найти работу в этом городе, чтобы обеспечить себя деньгами и жильем! Но не любую работу – Элейн требовалось место, связанное с Ковином.

Воодушевленная, она, возможно, впервые с тех пор, как встретила Оддина в Лимесе, искренне улыбнулась.

Первое, что поняла Элейн после нескольких попыток расспросить местных о чем-либо: нужно спрятать волосы. На рыжие кудри смотрели едва ли не с большим отвращением, чем на «прокаженное лицо», когда она обмазывалась кашей во время путешествия. Рыжие волосы – значит кападонец. А кападонцев тут не жаловали.

Побродив по ближайшим улочкам, Элейн вернулась к дому Торэмов. Не думала она, что вернется так быстро, и вот – снова знакомая дверь с глицинией. Оддин уже уехал, но хозяйка была у себя.

– Помогите мне покрасить волосы, – выдохнула Элейн.

Госпожа Торэм внимательно посмотрела на прическу гостьи и молча кивнула. Уже через четверть часа две служанки обмазывали кудри Элейн смесью, которую сделали из нескольких порошков. Хозяйка сидела рядом, молча наблюдая за процедурой.