Последняя фреска - стр. 6
– Вонючий пеннер[2], – Лука трусцой устремился следом. – Навязался, кретин…
Катящуюся монету они настигли почти одновременно. Фотограф накрыл её ладонью, но на его руку опустилась кроссовка Луки.
– Ты чего, – заныл бродяга. – Больно же!
– Стирай снимок, подлец! – заорал Лука.
– Убери ногу, – проворчал бородач и стал тыкать корявым пальцем в экранчик цифрового фотоаппарата.
Лука увидел себя, ошарашенного, с сигаретой, прилипшей к нижней губе. Появилась надпись «сохранить/стереть». Бродяга подобострастно глянул снизу вверх:
– Смотри, какая классная фотка! Хоть сейчас в рамочку. Не жалко?
– Стирай! – рявкнул Лука.
– Пхе! – выдохнул фотограф. – Мне бы ваши проблемы, фрау Марианна…
Что-то мигнуло в недрах дигитального царства, и Лука, пытающийся закурить, прекратил своё существование.
– Теперь ваша душенька довольна? – осклабился чокнутый.
– Довольна, довольна, – Рюттингер присел на корточки. – Ты лучше скажи… Что ты там про ядовитого гада?
– И в мыслях не имел! – Фотограф отполз на несколько дюймов. – Ни сном, ни ухом, ни гнусным духом!
– Ты дурака-то выключи, – весомо заявил Лука. – Сам только что про крылатого бормотал.
Пеннер преисполнился достоинства.
– Не суть есть, что говорят, а истинно лишь то, что помимо выходит, – доложил он, встал и отряхнул грязнющие джинсы. – Нам и малого хватит, не будь я великий отображатель.
– Сколько?
Фотограф оживился:
– От погашения до воспроизводства с писком и визгом! Удвой ласку, получишь сказку!
– Удвоить… Десятку, стало быть… На, подавись! – Лука швырнул купюру. – А теперь трави, кретин с сумочкой…
Бродяга уставился на горизонт. Лука посмотрел туда же, но ничего интересного не обнаружил. Когда же перевёл взгляд на фотографа, то слегка испугался. Бородач трясся, словно припадочный. Треугольная сумка так и прыгала, смятая в кулаке.
– Что, мой друг Лука, жив ещё пока? – прошипел бродяга. – Аль не видишь ты, что цветут цветы, да течёт река, да идут века, всё от той ночи, где лежат ключи, где не виноват тот ползучий гад, что имеет власть, убивая всласть, где игра с огнём, где тот водоём, что кипит в долгах, навевая страх…
Рюттингер схватил пеннера за рукав, но фотограф вырвался и ткнул камерой Луке в лицо:
– Так зачем же ты на краю мечты думаешь, что Бог вам одним помог, и не будет он церкви перезвон заглушать в груди… В ад, Лука, иди!
Выпалив эту бессвязицу, фотограф побежал, словно за ним гнались черти.
– Вот гад, выманил десятку и смылся, – пробормотал Рюттингер, направляясь назад к библиотеке.
Тут его ждал неприятный сюрприз: дверь служебного помещения была приоткрыта. Луке всё стало ясно.