Последний вояж - стр. 11

– Потому что ребенок однажды спросил, зачем с нами папа живет. И я не нашла, что ему ответить.

– У вас мальчик или девочка?

– Мальчик. Очень самостоятельный и волевой. Иногда рядом с ним чувствую себя ребенком, а не взрослым. А у вас есть дети?

– От первого брака – девочка. Тоже отличается железным характером.

Его глаза долго смотрели вдаль, но потом переместились на меня, в них промелькнуло что-то хитрое и озорное.

– Так смотрите на меня, уже боюсь, мыслей, которые пришли вам в голову.

– Знаете, мне бы хотелось совершить нечто неординарное, не похожее на меня предсказуемого и расчетливого.

– И что же?

– Небольшой розыгрыш с вашей помощью.

– С моей? О, Боже!

– Представляете лицо моей дорогой женушки, когда заявлюсь в тот же отель, только с другой.

Я поперхнулась вином.

– Стесняюсь спросить, какая роль мне отводиться…Да ладно! Детский сад.

– Почему? По-моему выйдет очень даже интересно.

– У меня несколько не та весовая категория, чтобы вызвать ревность у вашей милой Жанны.

– Считаете?

– Да.

– Штампы.

Рядом со столом все понуро стояли и ждали распределения на ужин. Я пришла позже всех, поэтому можно было надеяться только на место с краю. Это устраивало, хотелось пораньше уйти, чтобы обдумать все то, что так скоро и порывисто мне выложил Петр. Его идея мне льстила, очень. Но сомнения имелись и веские. Не та штучка «конфетка», чтобы клюнуть.

Задумчиво ковыряясь в салате, я не сразу заметила напряженную обстановку за столом. Римма Борисовна вдумчиво намазывала на хлеб масло и время от времени смотрела в мою сторону. «Дело пахнет керосином или как минимум выяснением всего, что я делала в обед поминутно».

– Ниночка, что-то вас не было видно за обедом.

Пришлось промычать что-то невразумительное. Никакой легенды придумано не было, а рассказывать, где на самом деле было проведено обеденное время, не очень-то хотелось. «Почему я вообще должна отчитываться перед этой старой ведьмой!»

– Простите. Не расслышала?

– А я ничего и не сказала.

– Видимо вы считаете такой разговор со старшими допустимым.

– Римма Борисовна, я не пионерка, а вы не моя учительница, заставшая меня за рисованием цветочков во время урока. Так что не понимаю, почему должна отвечать.

Казалось, грудь старой дамы сейчас порвется от возмущения, лицо покраснело.

– Какая наглость однако… Это просто возмутительно… Недопустимо…

Но обведя глазами стол не нашла поддержки. Все дружно делали вид, что ничего не заметили. «Спасибо ребята». Генриетта Викторовна послала в ее сторону торжествующий взгляд. Картину моего триумфа испортила Леночка. Теперь я пожалела, что тогда улыбнулась ей, надо было помочь родителям отшлепать.