Последний воин. Книга первая - стр. 18
– Ты же сам сказал, что они перекрыли все выходы.
– Выходы, но не входы. Они тебя пасут, а людей пока не трогают. То есть, может, в ближайшие минуты объявят какую-нибудь пожарную тревогу, но быстро у них не получится. Все-таки это не гастроном, не рядовая кафешка. Ну, а твоя задача – пробираться к крыше. Это либо лифт с четвертого этажа, либо рабочие лестницы – их там три. Что для тебя удобнее, решай сам.
– Ясно.
– Тебе, может, и ясно, а мне нет. Поэтому пока есть время, скоренько расскажи о том, что произошло. С первой буковки и до последней.
– Последней?
– Не тяни резину, начинай! Я тебя внимательно слушаю…
Глава 4
Боря Жук с Максом двигались впереди, Лешик с Пахой семенили параллельным курсом. Чуть подотстав, следом за ними топал мясистый Губан. Этот роль свою знал и особо не спешил. Даже успевал бросить взор на витрины, лапая понравившееся барахло. Жук и сам был не прочь цапнуть что-нибудь с прилавка, но держал себя в узде. Все-таки был помогалой Дюши – если, не правой рукой, то левой уж точно, да и время накатило иное. Лихие года прошли, все перекрутилось левосторонним винтом. Теперь даже за самое честное воровство могли четвертовать. Что интересно, не менты, – свои же. Потому что капитализм, мать его так… Жук, правда, и социализм не слишком принимал, но очень уж отчетливо помнил, как сопляком-восьмилеткой заходил в булочную, чтобы за рыжий ребристый пятак купить коробок спичек с парой ирисок. И мог ведь еще выбирать, бляха-муха, отдавать тот же пятак за гудроновый пирожок с повидлом или сахарный леденец на деревянной палочке! Да мало ли что можно было купить в те годы на пять копеек! А если учесть, что мелочь стреляли у салажат – да не по пятаку, а по рублю и больше, то жизнь представлялась барской и жирной. От историй, что рассказывала шпана постарше, – про кавказских воров и рыжье, про доступных телок и лихие побеги с зон у Жука и сейчас захватывало дух. Конечно, не было тогда «бээмвух» с «мерсами», не было туалетной бумаги и биде с джакузи, но ведь весело жили! Учились шмонать по карманам и брать на горло, изучали механизмы замков и лазили за магнитофонами через форточки. А еще на кухонных плитах выплавляли кастеты и свинчатки и в паузах между дворовым мохачем дымили взрослыми сигаретами и мечтали. Но это было тогда, а теперь… Теперь всего вроде бы появилось вдосталь, от жрачки глаза ломит, а все равно скучно. Даже иномарки, которые Жук по примеру бригадира старался менять раз в год или два, порой раздражали своим гладким послушанием. И вспоминалась его первая битая «копейка», которую уже в четырнадцать лет он угнал из подломленного гаража. За нее и отмотал первый срок на малолетке. Зона была чумовой, отложившись на теле десятком больших и маленьких шрамов, но ведь хорошо покатался! И от «луноходов» легко петлял, пока не кончился весь бензин. Немудрено, что, освободившись, Жук в первые же дни купил себе «копейку». Хотелось припомнить те первые свои ощущения. И хрен с ним, что колымага скрипела и дребезжала, – на сраных российских дорогах того времени любая скоростенка была в кайф. И разумеется, снова лихачили под кассетный музон, а в салоне визжали молоденькие биксы и гоготали сопливые кореша. Под вопли братвы он жал на акселератор, ощущая себя молодым Шумахером, хотя, может, и не выдавала та лоханка больше семидесяти кэмэ в час. Однако трясло и мотало так, как не доставалось, наверное, Дартаньяну, когда он мчался в седле за цацками королевы. А ведь жали по трассе, не по проселочной! На нынешних же дорогах он пару раз засыпал на скорости в сто сорок. И чудо, что не разбился…