Последний ученик да Винчи - стр. 4
– Что это? – тихо спросил он, не сводя взгляда с картины.
– Если бы я знал… – очень тихо ответил ему Лютостанский.
Он тоже пристально смотрел на холст, и с каждой секундой в его душе крепло убеждение: перед ним был подлинник. Конечно, нужно вынуть картину из стенда, тщательно исследовать ее в лабораторных условиях, но он своим безошибочным чутьем профессионала, специалиста, всю жизнь отдавшего изучению и сохранению старинной живописи, чувствовал, что на стенде – не копия, не жалкая подделка, а подлинник, настоящее произведение искусства. Больше того, он мог поклясться, что это – творение великого Леонардо.
– Если бы я знал… – повторил он почти беззвучно.
Безобидная внешность Евгения Ивановича Легова не могла обмануть тех, кто его хорошо знал. Это был настоящий профессионал, мастер своего дела, жесткий и решительный. Полковник ФСБ, он и на новой работе не утратил связей с этой организацией, что очень часто помогало ему в сложных и щекотливых ситуациях. Впрочем, не только ему, но и руководству Эрмитажа.
Через десять минут в зале Леонардо работали трое наиболее доверенных специалистов. Они проверяли контуры сигнализации, искали отпечатки пальцев на стенде и на стекле. И вся эта работа оказалась безрезультатной. Казалось, что в зале побывал призрак.
Закончив осмотр стенда, Легов открыл его и достал картину.
Лютостанский, до этой минуты молча стоявший в стороне, быстро подошел к Евгению Ивановичу и протянул руки:
– Отдайте это мне.
– Это вещественное доказательство, – сухо проговорил Легов.
– Это картина, – твердо ответил хранитель. – Мы обследуем ее в своей лаборатории и сообщим вам все, что удастся выяснить.
– Наша лаборатория лучше технически оснащена! – попробовал возразить Евгений Иванович.
– Зато у нас – специалисты более высокого класса.
Хотя Легов мог настоять на своем, воспользоваться правами, которые давала ему должность, однако он внимательно посмотрел в глаза хранителя и отдал ему картину.
Лютостанский бережно взял ее в руки и почувствовал, что первое впечатление не обмануло его. Тот же холст, те же краски, тот же неповторимый мазок… это был подлинник. А самое главное – прикоснувшись к картине, Александр Николаевич почувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев. Такое он испытывал, только прикасаясь к подлинным шедеврам.
– Слушай, легче второго пришествия дождаться, чем тебя! – Маша раздраженно выглядывала из машины. – Договаривались же на десять! А сейчас уже почти одиннадцать!
– Маня, ты вьешь из меня веревки! – картинно вздохнул Михаил. – Если бы кто-нибудь раньше, до знакомства с тобой, сказал мне, что найдется такая женщина, которая сумеет вытащить меня из постели раньше двух часов дня, я бы плюнул ему в лицо! Но вот, ты есть… Только ради твоих прекрасных зеленых глаз я встал сегодня в такую рань…