Последний ученик да Винчи - стр. 29
Кофе был выпит, Маша посидела еще немного, глядя, как Старыгин склонился над картиной, и решила, что пора уходить. Вряд ли она еще что-нибудь выяснит, сидя в лаборатории рядом со Старыгиным. Конечно, насчет четырех семерок и пентагондодекаэдра все очень таинственно и интересно, но ни на миллиметр не приближает ее к решению задачи. А задача перед всеми сейчас стоит только одна: определить, что случилось с «Мадонной Литта». Куда делась картина, что с ней случилось и как ее вернуть? То есть поисками пусть озаботятся другие, а Машино дело – осветить происходящее, сделать шикарный репортаж. Очень скоро пропажа «Мадонны» Леонардо станет достоянием гласности. И тогда по горячим следам нужно быстро сообщить людям информацию, причем как можно более подробную.
Пока она знает одно: картину заменили на точно такую же, только вместо младенца на этом холсте мадонна держит на руках маленькое чудовище. И еще Старыгин показал ей на картине надпись – четыре семерки. Надпись эта как-то связана с ней, с Машей, потому что покойный дед тоже что-то бормотал про четыре семерки. Маша была не настолько мала, чтобы это не запомнить.
Возвращаться сейчас на работу Маша не хотела – там все в растрепанных чувствах, переживают из-за Мишки, готовятся к похоронам. Мишке все равно уже ничем не поможешь, а коллеги прекрасно управятся и без нее.
Настал момент узнать, что же дед имел в виду, когда подарил ей кулон. И единственный человек, который может пролить на это свет, – это Машин отец.
– Дмитрий Алексеевич, мне пора, – сказала Маша в спину, обтянутую запачканным рабочим халатом.
– Да-да, – рассеянно отозвался Старыгин, – разумеется…
Маша обиделась: мог бы хотя бы из вежливости ее удержать – мол, посидите еще, куда же вы так быстро… Сам, между прочим, ее вызвал, а сам не желает знаться!
Но Старыгин так глубоко погрузился в работу, что флюиды Машиной обиды отскочили от него, как теннисный мячик.
– Если я вам понадоблюсь… – язвительно начала Маша, – или захотите полюбоваться на пентагондодекаэдр, звоните!
– Всенепременнейше! – Он оторвался от картины и смотрел вежливо, но в глубине глаз просвечивало нетерпение – уходи, мол, скорее, не мешай заниматься любимым делом. Сарказма в Машином голосе он совершенно не уловил.
Маша пожала плечами и вышла.
На улице она тяжко вздохнула. Очень не хотелось звонить отцу. Но не такой Маша была человек, чтобы из-за своих личных отношений пренебрегать работой. Раз надо – значит, надо. И сделать это нужно поскорее.
К телефону подошла его жена. Маша мысленно посетовала на свое невезение. Отцу явно не везло в семейной жизни. После Машиной матери у него было еще две жены. Судя по тому, как мама отзывалась о своем бывшем муже, расстались они очень плохо. Маша совершенно не хотела разбираться, кто уж там был виноват. Но в детстве они с отцом виделись крайне редко, раза два в год. Потом Маше стало неинтересно – жила без отца в детстве, а уж во взрослом состоянии и подавно прожить можно. Отец тоже не очень настаивал – он разводился со своей второй женой и женился на третьей. И уж эта, последняя, оказалась такой уникальной стервой, каких поискать. Машу она на дух не переносила, причем непонятно за что. Виделись они с отцом очень редко, Маша никогда не просила у него ни денег, ни другой помощи.