Последний трамвай - стр. 2
Надежда достала сахарницу и взглянула на печально лежащие на дне два с половиной кубика рафинада.
– И разве я не просила купить сахар? – спросила она мужа с истеричными нотками, непрошенно проступившими в голосе.
– Ничего. Так попьешь. Кому-то не повредит есть поменьше сладкого. Ты только на прошлой неделе купила новые брюки, потому что старые тебе малы, а они опять еле сходятся на боках. Посмотри, какие складки свисают! Шарпей позавидует. Или хочешь теперь сменить весь гардероб?
«Посмотрел бы лучше на свою вечно опухшую рожу. Хорошо, что сегодня в ночь тебе вести машину, придется пропустить попойку», – подумала Надежда. Но не хотела показывать, что замечания мужа относительно лишнего веса ее так сильно задевают. Ведь грубость – показатель слабости, а она воспитанная женщина. Поэтому она отошла к кухонному шкафу, понизила тон и постаралась переформулировать мысль.
– Кажется, там осталось немного меда… Кстати, если бы ты не шел с дружками в пивнушку каждый день после работы, а отправлялся прямиком домой, у тебя тоже появилось бы время, чтобы поделиться с сыном своими бесценными знаниями о жизни.
– Но ты ведь не разрешаешь мне выпивать дома. А я должен хоть как-то расслабляться.
– Ах… Так вот он – тот самый важный жизненный пример, который ты хочешь передать сыну, да? Заливать все проблемы спиртным? А когда, скажи на милость, смогу расслабиться я? Или для меня нет такой опции?
– Ну, ты ведь у нас дама приличная, из интеллигентности…
– Из интеллигенции, – поправила мужа Надежда.
– Вот видишь. Вся такая правильная, грамотная. Работаешь в школе. Не то что какой-то неуч, ремонтирующий сапоги в душной мастерской. Ты у нас почти святая.
– Прекрати. Я этого не говорила. Да и при чем тут моя профессия? Ты снова уходишь от темы… Тебе уже скоро сорок, а все ведешь себя как мальчишка. Да тебя самого надо воспитывать. – Надежда вытащила из подставки большой нож с гладким лезвием, взглянула на свое покрасневшее из-за сдерживаемого гнева лицо в отражении, убрала со лба выбившийся из прически светлый завиток. Сжав нож в руке так крепко, что костяшки пальцев побелели, женщина поставила его рукояткой на столешницу. Громко выдохнула и, помедлив, поинтересовалась: – Будешь сыр или колбасу?
***
Гриша стоял, прижавшись спиной к стене возле кухонной двери и внимательно вслушивался в разговор родителей. Хоть они и беседовали на повышенных тонах, приходилось хорошенько напрягать слух, потому что их голоса то и дело заглушал прерывистый рев дрели из квартиры соседей. Кажется, он уже привык к их бесконечным перепалкам и не воспринимал всерьез ни слова отца о своем сумасшествии и мамином ожирении, ни мамины выпады относительно отцовского разгильдяйства и пьянства. У него были дела поважнее. Еще днем, узнав, что родители собираются сегодня уехать в деревню на похороны родственницы и оставить его дома одного до вечера субботы, он договорился с Саньком встретиться и воплотить в жизнь давно продуманный план.