Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов - стр. 32
Он свободы рук до свободы ног – один шаг, вернее, два, потому что приказ об отступлении поступил из штаба 9-й армии. По слухам, фюрер рвал и метал, требовал остановить действие распоряжения Гудериана и продолжать оборону Варшавы. «Крепости Варшава», ха-ха. Но ничего поделать было уже нельзя – радиосвязь с варшавским гарнизоном внезапно прервалась после передачи приказа об отступлении. Весьма вовремя прервалась, заметил тогда Юрген, и они с Вортенбергом понимающе переглянулись.
Ничего этого они тогда не знали. Это было не их ума дело. Об отступлении слов тоже не было. Они просто меняли позицию. Каждый про себя мог думать об этой перемене что угодно и называть ее, как хотел, главное было – не произносить это вслух. В батальоне за этим строго следил подполковник Фрике, в роте – обер-лейтенант Вортенберг, а в своем отделении – он, фельдфебель Юрген Вольф.
– Заткни пасть, – профилактически сказал он Кисселю, завершая приказ о срочных сборах. Тертый Граматке помалкивал без предупреждения.
Они увязали все свои имущество, весьма громоздкое по зимнему времени года, и в три часа ночи прибыли в расположение штаба дивизии. Там вовсю шла эвакуация. Сомнений в том, что скрывается за термином «смена позиций», не оставалось. Граматке не удержался. Ох уж эти умники! Хлебом не корми, дай с глубокомысленным видом изречь очевидное. Граматке! В боевое охранение! Две смены!
На складе их с радостью наделили боеприпасами. Всеми, что оставались. Патронов было не так чтобы очень много. Это было и хорошо, и плохо. Для марша – хорошо, для неизбежного боя – плохо. Запас карман не трет, говорил в таких случаях Брейтгаупт. Вот и сейчас он вместе с другими «стариками» набивал патронами подсумки и ранец.
Им дали поспать до рассвета. Это был плохой признак – их оставляли в арьергарде. Они убедились в этом, когда встали. В расположении штаба дивизии не было никого, кроме них. Зато дымились две брошенные полевые кухни. Их ждал горячий завтрак. Это была единственная приятная новость за последние сутки. И на много суток вперед.
Объявили часовую готовность перед маршем. Этот час они заполнили поджогами всех зданий вокруг. Это развлекло их и немного сняло напряжение. Они бодро двинулись на запад. Польские конные разъезды настигли их к полудню.
Поляки не сильно беспокоили их. Они все норовили свернуть в сторону Варшавы, чтобы войти победителями в свою столицу, и не горели желанием сразиться с уходящими немцами, которые к тому же шли прямо в пасть к русским, завершившим окружение Варшавы. Русские же стремились вперед, на запад, на Берлин, они не оглядывались на разрозненные немецкие части, оставшиеся в их тылу.