Последний сегун - стр. 19
«Какая нелепость!» – повторял он сам себе ночь за ночью в тиши своей опочивальни. Постель он делил с наложницей по имени Суко. Каждую ночь, когда Кэйки возлежал с ней, снова и снова повторяя одно и то же слово «Нелепость! Нелепость!», она робела и приходила в отчаяние. Суко казалось, что это он ее критикует.
Всю жизнь Кэйки отличался отменным любовным аппетитом. Он был крепок физически, рано возмужал и в тот год, когда ему исполнилось шестнадцать, познал первую любовницу. Привели ее к юноше не по его требованию, а по повелению наставников. Выбор пал на вышеупомянутую Суко, дочь вассала Мито по фамилии Иссики. Кстати говоря, Суко оставалась с Кэйки всю его жизнь, и после того, как он женился.
Когда Суко впервые появилась в его опочивальне, Кэйки с огромным интересом принялся изучать ее анатомию, предаваясь этому занятию с той же страстью, с какой когда-то забрасывал сеть. Она, обнаженная, ложилась перед ним, а он придвигал поближе бумажный фонарь и изумлялся:
– Совсем не так, как у мужчин! Молодой князь зачарованно взирал на первую наложницу – с той же сосредоточенностью, с какой оттачивал свое мастерство, ставил эксперименты и учился. На этом дело не кончилось. Он позвал к себе Энсиро Хираоку, сказал ему:
– У нее вот такое тело, – и набросал что-то вроде распустившегося цветка ириса на листе рисовой бумаги.
Хираока оказался в весьма затруднительном положении, но Кэйки – без малейшего намека на улыбку – был так занят рисунком, что приближенный лишь вежливо поклонился ему.
Внимание Кэйки к деталям завело его еще дальше. Он достал краски и начал раскрашивать свой набросок, стараясь достичь правдоподобия. После каждого мазка оценивающе склонял голову, и так – пока не достиг полного сходства с моделью.
В итоге он произнес:
– Вот. Это Суко. Они все такие?
Хираока был не в состоянии ответить, поскольку никогда не разглядывал интимные места своей жены.
– Я не знаю, – застенчиво признался он, и тогда Кэйки впервые рассмеялся:
– Ну, тогда ты дилетант!
Был ли Кэйки попросту нескромным или же отсутствие чувства стыда присуще всем людям его положения – этого Хираока сказать не мог. В любом случае, ни разу в жизни он не попадал в такую ситуацию, когда язык отказывается повиноваться и человек двух слов связать не может.
И вот теперь Кэйки, обнимая Суко, снова и снова повторял, насколько все «нелепо», пока в конце концов женщина не выдержала. Стыдливо спрятав лицо в ладонях, она чуть слышно спросила:
– Господин, вы меня имеете в виду?
И только тогда Кэйки осознал, что говорит вслух. Но он не собирался открыто признаваться Суко в том, насколько несчастным чувствует себя, попав в немилость к сёгуну Иэсаде и его матери. Ответ его прозвучал весьма странно: