Последний поцелуй. Смерть поэта - стр. 1
ЧАСТЬ 1. ЮНАЯ МАСКА
СЛЕДЫ
Коснись при свете этого дня,
Коснись меня в белой мгле,
Я еще не вижу тебя,
Но ты уже оставляешь следы.
А все же любовь сильней!
Я русалка в этой дерзкой жизни,
А ты песок, на который хочется выйти
Навстречу моей судьбе.
А маска стала частью моей крови,
А сердце скрыто даже от меня,
Я причинил ему намного больше боли,
Уйдя когда-то на часы в себя.
А теперь я падаю вниз,
И никто меня не может спасти.
Я похоже уже не встану с земли…
Но ты уже оставляешь следы.
УХОДИТ ВЕЧЕР
Разбитое сердце и вытекший мозг –
Вот так ушел этот вечер.
У меня выпили весь кровоток,
А демоны играли на вече.
И из глаз идут брызги льда,
И от сердца ужасающий крик.
Оступился опять, у конца!
Поддался соблазнам, кретин!
Но утро уже стучится в окно,
И моя совсем больная душа
Начнет своей исцеление вновь…
Как же она убивает! Как же она не права.
ДОЖДЬ ПОД ЛУНОЙ
Пред наклоненной горою
Сияет сердце луною.
И ведь бег неизбежен,
А враг будет повержен.
В мой путь светит луна,
А звезды скрылись за тучей.
А между нами пора
И болото в лягушках.
Начинается дождь,
Но не придет сейчас зонт.
Мне придется промокнуть,
Смысл жизни исполнив.
ОЖИВИЛ
Сейчас ты просто здесь лежишь
И ничего не говоришь.
В тебе печаль еще горит,
Но ты ушел ли от мечты?
Мож, это просто фонари,
Чтоб не заблудиться на пути.
Ты еще заждешь же любви
От девы старше из Москвы.
И в твоих мыслях есть мечты.
Так, мож, сейчас уже летишь?
И завтра место застолбишь?
А сейчас просто насладись,
Бог только что тебя оживил
ДЕНЬ, КОГДА ПАЛИ ВСЕ ИДОЛЫ
Его медленно вложили в гроб,
А он все рвался наружу.
Ящик уже клали в обоз,
А его силы рвались из отдушины.
Люди взводили идолов,
Они возревали на мир.
И было там на латинице:
«Наш бог, наш новый Перун».
А доски ломались и трескались,
Разбивались и пальцы в кровь.
Наносил удары с надеждами:
«Молю, помоги мне, Господь».
Ударила молния в лошадь,
Выпал из гроба поэт.
А Бог своей силой могучею
Скрыл от него всякий след.
Содрогнулись моря и земли,
Пал дождь и затопил все вокруг.
И только лишь «новый» неверный
Не лишился ничего и ничуть.
Эта сила напугала народ.
Рухнули камни с латиницей.
И понял каждый в свой срок:
Настал день, когда пали все идолы.
А ВЕДЬ ЛУЧШЕ И БЫТЬ-ТО НЕ МОЖЕТ
А ведь лучше и быть-то не может,
Чтобы быть ни на кого не похожим.
Чтоб одним только словом убить,
Свое сердце навечно пленив.
Я все творю кровью своей
Из моих уже высохших вен.
Мечтатель умрет до полуночи,
Вечным сном уснув в своем мире,
Подчиняя любую стихию.
Та смерть была самая лучшая.
И та девочка под солнышком летним,
Что влюбила себя лишь в мгновенье,
Навечно жизнь изменив.
И смогла также быстро уйти.
У этой сказки будут новые главы,
Написанные рукою в романе.
А пока лишь только во сне
Я вспоминаю о том самом дне.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ИЗ ГРУППЫ ПЯТЬ
О чем же мне написать?
Что весь мир грешит в огне?
Это и так все говорят
В воде и на земле.
О чем мне же сказать?
Что нет слова дуракам?
Это и так все говорят.
Хэ, а кто ж из них дурак?
О чем мне рассказать?
О беспокойстве душ.
Так ведь и это говорят!
Но не бессонные ничуть.
Порассуждать о мудром?
Так есть же мудрецы!
Они вон в переулках
Кричат для всей толпы.
А что же делать мне?
Присесть попить чайку,
Подумать о Луне
И отчаливать ко сну?
Не пойму же я людей.
Все мы знаем все и как.
Но вот дойдешь ты до проблем
Сразу скажут: "Ты дурак.
Вот мы думаем иначе
Коллективно, так сказать.
Даже если мысли взяты
У толпы той номер пять.
Там самоумных двадцать пять,
Все говорят одно и тоже.
Сами мыслят, так сказать.
Знаем, где какая жопа
И как какую вытирать".
Но вот бумага-то из слов,
Ведь не поможет вам никак.
Много умнодураков
Коллективных, так сказать.
Ну, а мы, ребята, в жопе,
Нам не выбраться никак.
Что ж, присядем поудобней,
"Коллективно" не сказав!
И послушаем, пожалуй,
Наш доклад от группы пять.
ПАПЕ И МАМЕ
Ступила нога за порог
Любимого отчего дома.
Прошло уже детство мое,
Закончилась веселая школа.
Уже больше не будут будить
Папа и мама рано с утра.
Уже не надо в школу идти
И носиться потом по дворам.
Уже не буду больше я с папой
До слез говорить по душам.
И не будет уже больше мама