Последний герой. Князья и воины - стр. 21
– Ничего не поможет, – словно эхо вторил ему голос.
И он впервые за все время поверил пророчествам, хотя и принадлежал он черт знает кому.
Только с того момент даже голос пропал, больше за его спиной точно никого не было, кроме его собственных тревог и волнений небывалых.
И, повернувшись к иконам, всматривался князь в черты бога своего. Тот по-прежнему молчал, хотя казался непроницаемым и суровым.
– Укрепи нашу веру, дай нам сил для борьбы с врагами нашими.
Нет, вера его не исчезла в те дни, но он вдруг ясно понял, что Бог этот далек от русичей, если он и существует где-то, то им до него не дотянуться. И князь уйдет из мира этого, прежде чем тот хоть немного к ним приблизится.
Но брошенные на произвол судьбы люди могут ли, способны ли существовать? И на мгновение что-то оборвалось в душе его, и он почувствовал, что не так силен, как хотелось бы, нет у него крыльев за спиной, и никогда не будет. Но княжеский стол оставался в его руках, и он будет защищать свои владения до смертного часа.
– Что же, если бог не за нас, то мы останемся один на один со своей судьбой. Но и при этом можно выстоять и победить. Словно заклинание прочел великий князь Ярослав, хотя он все еще стоял перед иконами того, кто отвергал любых колдунов и чародеев. Он знал, что не оступится.
– На первый раз он выстоял, – размышлял между тем бес, внимательно глядя на князя, неотступно следя за ним, хотя больше он не давал о себе знать.
Князь интересовал его только как отец Александра, а помогать ему ни в чем ином не собирался Мефи. Если он такой сильный и стойкий и никто ему не нужен, то пусть сам и барахтается, пусть признает, что ничего он сам по себе не представляет. Но для сына своего, имя которого, как и отчество останется в веках, он останется ярким примером того, как не надо было жить. Конечно, это жестоко, но в мире не существует доброты, и он по отношению к властелину не собирался таким быть.
Ярослав хорошо знал о последних событиях, происходивших в Киеве, и даже больше, чем Роману ему было с самого детства известно, что происходило между отцом, Рюриком и Романом Галицким. Он немало слышал о том, как грешны были его предшественники, и понимал, что на него пала кара божья за грехи отцов и дедов. Но все то дурное, что совершили в своей жизни, погрязшие в грехах князья, отвернувшиеся от Бога и безжалостно истреблявшие друг друга, должно было оставаться в прошлом, он хотел выстоять, и он верил в то, что ему удастся удержаться.
Он боялся только того, что кто-то из его сыновей окажется в этой заварушке. Ему не хотелось быть только основой для тех побед, которые в необозримом будущем они смогут одержать.