Размер шрифта
-
+

Последний Фронтир. Путь воина - стр. 6


Лин раздраженно жевала губы. Зачем приставать с болтовней, если видишь, что человеку не до тебя? Зачем навязывать лживую заботу, когда просят отвалить? Чтобы к тебе в конце концов повернулись, улыбнулись и сказали: «Какая ты хорошая/учтивая/внимательная?» «Лучше всех» - ведь именно этого желал услышать в жизни каждый? Всеми своими поступками, намерениями и действиями люди не желали ничего, кроме как услышать «я лучше всех, и, значит, лучше других – я самый-самый».
Вместо «ты самая-самая» Белинде хотелось ответить парикмахерше, что она «поганая болтливая черепаха», которая вот уже пятнадцать минут копается с волосами, когда могла бы обрить две или даже три башки наголо за то же время. Нет, нужно аккуратно обровнять затылок и виски, нужно все-таки взять филировочные ножницы и кропотливо выстригать «перья» на челке.
- Я тороплюсь.
- Я уже почти закончила.
- Не нужно филировку. Срежьте ее!
- Всю?
Недостриженная челка, ожидая своей участи, сиротливо застыла между короткими пухлыми пальцами.
- Всю!
- Но…
- Я сказала, что тороплюсь!
Наконец-то зеленоватые глаза в обрамлении густо накрашенных ресниц вспыхнули гневом, и злополучную челку тут же безжалостно срезала машинка.
- Все!
- Спасибо.
- Пожалуйста.
Они прощались, как враги.
Лин, не глядя на себя в зеркало, поднялась, брезгливым жестом скинула с себя накидку, а парикмахерша, повернувшись объемным задом к посетительнице, принялась сметать щеткой с пола остриженные волосы. И даже зад, не говоря уже о выражении лица, обесцвеченной женщины-мастера, выражали глубочайшее презрение к клиентке-грубиянке.
«Ну и пошла ты!» - витало в пропитанном запахами лака, шампуней и аммиака воздухе.
«И тебе доброго дня, - промолчала Белинда. – Нехер было лезть».

*****

От парикмахерской до вокзала четыре квартала пешего хода, и их Лин шагала нарочито медленно. Не садилась в автобус, не спешила, хоть и желала сорваться на бег, заставляла себя не оглядываться.
«Веди себя, как пацан. Как спокойный прогуливающийся пацан».
Спокойствия внутри не было. В горле стоял прогорклый вкус спрессованного страха, безнадеги и желания поплакать. Она поплачет, да, но не сейчас, а когда доедет до конечной точки, где бы последняя ни находилась, – когда уедет далеко-далеко отсюда, когда вдруг отпустит навалившаяся на плечи паника «а вдруг Джордан вернулся раньше и уже идет следом?», и неотвратимым и отравленным лезвием войдет в душу правда – полное осознание того, что все безвозвратно изменилось.
Хотелось позвонить Кони, но Белинда лишь крепче впивалась пальцами в лямки рюкзака и переставляла по лужам деревянные ноги – левой, правой, левой, правой. Кони звонить нельзя – звонком Лин подставит подругу. Да и что она скажет ей? «Я украла его деньги и теперь в бегах?» Кони ужаснется, но поймет. И, быть может, даже попросится следом, но так нельзя, ни к чему, неправильно – дополнительный риск, разделенный на двоих…

Страница 6