Последний джинн - стр. 9

Мужчины подмигнули друг другу.

– Лучше молчать и слыть идиотом, – бесстрастно сказал Игнат, – чем заговорить и развеять сомнения.

Бондарь выпятил губы.

– Сам придумал?

– Прочитал у классика, наверно, – сказал Артем. – Ладно, не будем больше тебя раздражать. Приводи себя в порядок, отдыхай, слетай в Каменку к бабушке. Позвони маме.

– Я к ней забегу на полчаса.

– Было бы славно.

Мужчины поднялись с дивана. Бондарь бросил взгляд на красивую асимметричную конструкцию в углу гостиной, похожую на прозрачно-бликующий силуэт летящей птицы с тающими белыми перьями. Он уже знал, что это творение Игната, выразившего в голографической скульптуре ощущение полета. Молодой человек действительно был замечательным эмоцио-художником, но при этом умел находить в оперативной службе не меньше удовольствия, чем в творческой работе. Это удивляло и заставляло задумываться над тягой человека к экстриму. Хотя, с другой стороны, род Ромашиных и в самом деле издревле славился целенаправленной деятельностью на благо защиты Отечества, да и человечества в целом, и решение Игната продолжить дело отца и дедов выглядело вполне естественным. А возможностей у него было больше, потому что экстрасенсорный запас Игната заговорил в нем с детства и позволил стать не только витязем-защитником, мастером единоборств, обладающим врожденным чувством мгновенной оценки ситуации и адекватного ответа на вызовы социума, но и воином покоя, способным выиграть бой до его начала. Игнат мог разрядить любую напряженную обстановку, не доводя ее до открытого столкновения, и Бондарь, убедившись в этом, проникся к нему глубоким уважением.

Мужчины вышли.

– Ты ему ничего не сказал о новом деле, – посмотрел на спутника Артем.

– Пусть отдыхает, – рассеянно пробормотал Бондарь. – Я чувствую, что нас ждет очень непростая проблема.

«Горизонт чист», – доложил по рации командир группы сопровождения, опекавшей руководителей СБ.

Мужчины поднялись на площадку авиаобслуживания дома, сели в белый неф с красно-синими полосками, и под взлетевшим аппаратом развернулась панорама Финского залива.

Двадцать пять лет, проведенные в тюрьме, изменили его и внешне и внутренне.

Из самоуверенного и агрессивного молодого человека с хамскими замашками Ульрих Хорст превратился в угрюмого, молчаливого, спокойного с виду мужчину с гипертрофированно развитыми мышцами; все двадцать пять лет он усиленно занимался спортом и рукопашным боем и смог бы, наверно, выступать в соревнованиях. Но его целью было нечто иное – месть, о чем он, разумеется, ни с кем не говорил.