Последний день лета - стр. 52
– Да нормально всё, слышишь, не выебывайся!
Он шагнул в квартиру и схватил парализованную шоком Аню за руку.
– Позвольте! Что вы о себе возомни!..
Папаше хватило одного короткого прямого – он упал на спину, размазывая кровищу по сломанному носу. Невеста завизжала.
– Рот закрой, – рыкнул Шварц.
Аня в ужасе замолчала.
– Ща пойдем, – успокоил гость. Не отпуская ее руки, он пнул бухгалтера в рёбра, нагнулся к нему и прошипел: – Будешь рыпаться – я завтра не один приду, пацанов возьму. А если в мусарню стукнешь, то пиздец тебе вообще. Тихо будь. Не ссы, Капустин, поебем и отпустим!
Аня задергалась в его железной хватке, но Шварц влепил ей легкую пощечину и толкнул обмякшую девочку в сторону открытой двери.
20
– Я люблю его как мужчину! Ты понял, Натан? Борис Николаевич Ельцин – спаситель России! Не перебивай меня! Только он способен вытащить страну из болота. И если для этого нужно растоптать последние гнилые корешки Софьи Власьевны, то так тому и быть!
Пух поморщился – мамин монолог слышал весь подъезд. Кто такая Софья Власьевна и кому помешали ее корешки, было понятно не очень, но общий контекст родительских перепалок не менялся уже вторую неделю. Мама была на стороне Ельцина, «поправшего Конституцию» (так это называл профессор Худородов в те редкие моменты, когда ему удавалось вставить слово); папа симпатизировал Руцкому – последний шевелил на телеэкране аккуратными усами и кричал, что антинародный режим вот-вот ввергнет Россию в гражданскую войну. Грызня по этому поводу прекращалась только тогда, когда по телевизору показывали съезд народных депутатов или экстренные выпуски новостей, но вскоре после их окончания вспыхивала с новой силой. Пух начинал понимать Крюгера – возвращаться домой из школы становилось всё невыносимее.
Он скрежетнул ключом в замке и вошел в прихожую под аккомпанемент маминого ора:
– Так что да, Натан, я люблю его как мужчину!
Воспользовавшись паузой, папа сказал нехарактерным для себя брюзгливым голосом:
– Софа, я прекрасно отдаю себе отчет, почему ты считаешь нужным говорить со мной о своих политических заблуждениях именно в таких в-выражениях. Тем не менее, для меня загадка, почему твоя затянувшаяся менопауза означает, что какому-то алкашу позволено вытирать з-задницу Конституцией!
Только легкое заикание давало понять, в каком бешенстве находился профессор.
– Кхм-кхм, – раздельно сказал Аркаша, преувеличенно громко выковыриваясь из кроссовок.
– А-а-адну минуточку! – пошла мама на новый заход. То, что никто не обратил внимания на возвращение Пуха из школы, было делом неслыханным. – Это вот так мы теперь позволяем себе разговаривать в этом доме, да, Натан?!