Последний часовой - стр. 26

Солнце светило в высокое окно, приоткрытое на балкон. Был виден большой кусок блекло-голубого неба. Сухие ветки глицинии фиолетовыми гроздями лежали на влажных мраморных перилах. В рамке пожухлого газона вода искусственного пруда казалась такой же желтой, как трава.

– Вы опускаетесь, князь. Что за причуды – бегать по маскарадам, хватать бог знает кого и тащить в карету? Не боитесь?

Канцлер попробовал повернуться. Шея и затылок ныли. Он лежал на большом турецком диване. С него были сняты камзол и сапоги. Но рубашка и штаны, хвала Господу, оставлены в неприкосновенности.

– Я спрашиваю, не боитесь подцепить дурную болезнь?

Голос Долли звучал ехидно. Теперь в нем не было ни малейшей шепелявости. Она стояла в дверях, держа серебряный поднос.

– Чашка крепкого чаю тебе не повредит.

– Мне не повредят объяснения, – буркнул Клеменс, садясь.

Вместо ответа Долли протянула вперед руку с перстнем. Из-под плоского рубина высовывался тонкий коготок.

– Что это? Яд болотной гадюки? Вы могли бы смазать иглу своими слюнями, сударыня. Я бы, по крайней мере, умер и был избавлен от необходимости видеть вас.

Долли с укоризной покачала головой.

– Один химический состав. Его формула вам вряд ли что-то скажет. Да и я не знаю ее на память. Мне нужно было только поговорить.

– Кто же вам мешал? – враждебно осведомился Меттерних, знаком потребовав у нее чай.

– Но ведь вы не хотите меня видеть.

– Вы прекрасно знаете, что хочу.

Собеседники пристально уставились друг на друга. Клеменс почувствовал, что у него уже не так болит голова. Он отставил чашку и встал. Долли сделала шаг назад. Но гость не позволил ей спастись бегством. Завалил на диван и без церемоний овладел на полосатых шелковых подушках. Напористо и грубо, точно хотел отомстить за Каннинга, за долгую разлуку, за обман, за вчерашнюю встречу. За все! Как ни странно, именно сейчас она получила удовольствие.

– Знаешь, всякий раз, когда я тебе писала или получала твои письма, я не могла себя сдержать, чтобы не…

– Довольно. Я делал то же самое.

Он был хмур и зол. Странные вещи их возбуждают! Ведь писали они об интервенции в Латинскую Америку, о турецкой резне, о новом кабинете тори…

– Где мы?

– У моей подруги княгини Эстергази. На вилле никого нет, кроме нас.

Это его успокоило. Хотя Долли врет не моргнув глазом.

– Итак, ты меня предала?

– Разве я вольна выбирать? Государь решает, какой политики держаться.

– Говорят, ты пишешь этому Каннингу речи для выступления в парламенте? – Меттерних презрительно скривился.

– Бывает, – не без гордости кивнула женщина. – Поверь, он и сам не дурак.