Последний автобус домой - стр. 55
– Нет, и не вздумай ей проболтаться. Она и так пережила достаточно. Не наше дело посвящать ее в эту историю. Возможно, Сьюзан вообще решит никогда ей не рассказывать. У нее британский паспорт, как и у ее матери, – ответила мама.
– Но это нечестно! Все так суетились вокруг нее, пока она болела!.. Пожалуйста, ну разрешите мне поехать!
– Конни, я устала. У меня болит спина. Смени пластинку. Слишком поздно. Ты наполовину гречанка, гордись этим.
– Почему-то ты этим совсем не гордишься! Иначе не позволила бы им так легко изменить мое имя на Констанс Уинстэнли!
– Тебя назвали в честь твоей бабушки, Констанс Эсмы, это мать твоего отца. Это традиция. А Джой должна подождать, пока тетя Сьюзан решит рассказать ей правду. Если когда-нибудь решит.
– Ну да, в день ее свадьбы… «Да, кстати, а ты знаешь, что твоя подружка невесты приходится тебе сестрой?» Знать, что мы с ней наполовину сестры, я просто обязана! Как вы посмели ничего мне не сказать? Зачем вы ждали так долго? – продолжала кричать Конни, желая лишь одного – поскорей сбежать из этой комнаты и зарыться в какой-нибудь угол.
– Ну все, хватит! Дай маме передохнуть. Ей это тяжело так же, как и тебе. Она просто старается защитить тебя. Она хочет как лучше, – сказал доктор Фридман, и Конни обернулась к нему.
– Ваше мнение меня не интересует. Вы мне не отец. Весь этот вздор про хорошие оценки в школе… Что, можете хвастаться мной перед Уинстэнли, вы так им благодарны, что они вас приняли, да? «Смотрите, как я постарался, чтобы ваша дочь была умненькой!» – Конни кричала и размахивала руками, пальцы ее мелькали, словно кинжалы.
– Конни, у твоей матери был тяжелый день и без этого. Она сделает все, что может.
Но Конни ничего не слышала.
– Наверное, и тетя Ли знает, и дядя Леви! Чему ж тут удивляться, что Айви нас так не любит! А Невилл тоже знает? Да он всему Гримблтону разнесет, что моя мать и моя тетя шлюхи, мотавшиеся за британской армией!
– Боже милостивый! Прекрати немедленно! Не смей так разговаривать с матерью! – заорал на нее доктор Фридман.
– Я говорю о том, что я вижу! Она шлялась с солдатами и забеременела! – визжала Конни, ничего не соображая.
– Ты совершенно не представляешь себе, что там было, и, я молюсь Богу, никогда не узнаешь… Я была молодая… голодная… А солдаты были добры к нам… и давали еду. Им было одиноко, а мы были совсем вымотаны. Фредди был красив, обаятелен, мы ходили на танцы, соблюдали все то, чему вы сейчас и значения не придаете… Нынешняя свобода куплена кровью молодых мужчин и женщин, таких, как он, как я. Мы сражались в горах, нам было столько же лет, сколько было тебе, когда ты сидела в своей комнате и занималась музыкой… Война закончилась, немцев победили, и всем хотелось поскорей домой. И не смей мне говорить, что я должна была делать, а чего не должна была! Не смей судить, когда ты не представляешь, через что нам пришлось пройти к победе! Я дралась с собаками за крошки хлеба… – Она содрогнулась. – Больше я ничего не скажу. И никогда больше не буду говорить о том времени. – Мама разрыдалась, и доктор Фридман взял ее за руку.