Последний альбом - стр. 6
Но знаете, была у него такая придурь – не терпел прикосновений. Его аж передергивало, когда кто-то слишком близко подходил. Не только я – многие парни не в восторге, когда рядом ошивается другой мужик, – а вообще. Взять Арианну. Она-то думала, что у них любовь, а он к ней почти не притрагивался. Поэтому меня так удивила та девица.
Имя у нее, может, и было, но мне оно неизвестно. Единственная женщина – вообще единственная личность, – с которой он сблизился. Я имею в виду, физически.
Нет, я за ними не подсматривал, я не про то; просто она была единственным человеком, которого он на моих глазах охотно трогал, даже целовал. Если она, конечно, и правда была человеком.
Эштон
В фургон я взял Уилла и Джонно. Прибыли примерно в полдень. Рулил я; у этих двоих лопухов прав еще не было, только у меня и Джулиана. Поехали по А-31 до Фарнхэма, а дальше там только кривые проселки да крохотные деревушки. Во всяком случае, раньше так было. Гемпширская глубинка, пейзажи как из книжки «Ветер в ивах»[3]. Прекраснейшее место на земле. Теперь-то небось там все забетонировали и застроили; с тех пор так и не собрался с духом туда смотаться.
Не застроили? Ну и слава богу. А все равно не поеду.
До сих пор помню первое впечатление от Уайлдинг-холла. Дорожного знака никакого, только здоровенный валун, на котором высечено название – пожалуй, лет с полтыщи назад. Чистый антиквариат. Дорога через живую изгородь такая узкая, что ветки с обеих сторон барабанили по окнам фургона, будто пытались нас заграбастать. Одна дотянулась-таки, хлестнула меня по физии. Кровь аж на ветровое стекло брызнула. А потом еще и нагноение. Вот, гляньте, шрам остался – и все из-за той проклятой дубовой ветки!
Ехали мы, ехали, ехали и ехали, осточертело. Наконец кусты закончились, пошли поля, пастбища. Границы между ними размечали древние каменные стены, тоже лет по тыще, если не больше. Там еще доисторический курган, но мы его тогда не заметили. Я-то не суеверен, а вот Уилл как раз наоборот. Вечно копошится в архивах Сесил-Шарп-Хауса[4], ищет старинные жестокие романсы, баллады всякие. Там он отрыл «Палач целует мой остывший лоб». Знал бы он, что в шаге от нашей усадьбы есть курган, остался бы в Крауч-Энде. Одно слово – псих. От него и поползли все эти слухи.
Нет, я Уилла обожаю и порву всякого, кто на него косо взглянет. Но он докурит любой косяк, заглотит любое колесо и дососет любую пинту, до которой дотянется. И каждого вусмерть задолбает своими идиотскими теориями. И Джонно такой же, два сапога пара. Так и запишите.