Последние времена (сборник) - стр. 32
– Ты хочешь сказать, – проговорил Тезкин еще более удивленно, – что мог бы жениться на какой-нибудь дочке, ну хоть на этой вот Машине, в надежде, что ее папаша подыщет тебе хорошенькое местечко?
– Да, мог бы. Продаваться рано или поздно придется. Так лучше уж заломить за себя приличную цену.
– Но ведь это же лакейство, Лева.
– Лакейство? – обозлился Голдовский. – А ты что, себя кем-то иным тут ощущаешь? Да тебя только чудо не знаю какое спасло, что ты не загнулся, а теперь еще в позу встаешь!
Точно ужаленный этим напоминанием, Тезкин примолк, а Лева вполне миролюбиво заключил:
– Мы с тобой, Саня, конечно, быдло, нравится тебе это осознавать или нет. И, наверное, так быдлом и останемся. Но если мы хотя бы не будем лохами, то не мы, так дети наши будут жить достойно.
– Н-да, – пробормотал Тезкин задумчиво, уже его не слушая, – а хозяйка, впрочем, действительно хороша. Что-то в ней есть.
– Ты еще не знаешь всех ее достоинств, – усмехнулся Голдовский.
Они говорили уже довольно долго, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появилась Маша.
– Гости расходятся.
– Ну так и мы пойдем, – ответил Лева церемонно, склонившись к ее руке.
– Пожалуй что, – согласилась она, пристально их оглядывая, и интуитивист Тезкин поймал себя на мысли, что если не весь их разговор, то по меньшей мере последнюю часть она слышала.
И словно в подтверждение его догадки Маша прибавила, обращаясь к Голдовскому, но глядя на Тезкина:
– Я бы только попросила твоего друга остаться и мне помочь.
Лева вздрогнул, и Саня увидел, что в его глазах промелькнули не ревность и не обида, а покорность. Если бы не эта покорность, он, может быть, и нашелся бы что сказать, в конце концов ему совершенно не понравилась бесцеремонность самоуверенной девицы. Но Тезкина вдруг больно задело, что здесь, в этой квартире, Лева, будь он тысячу раз влюблен, никогда бы не стал устраивать скандала. От этого внезапного воспоминания Александр побледнел, сжался и неопределенно пожал плечами.
– Ну вот и хорошо, – усмехнулась Маша, точно прочтя на его лице все коллизии во взаимоотношениях молодых людей, и отправилась выпроваживать гостей.
Тезкин остался в комнате, не желая маячить под их любопытствующими взглядами, а про себя твердо решил, что, как только все уйдут, уйдет и он, догонит Левку, хлопнет его по плечу и скажет: «Ну что, ты все теперь понял?» – И они отправятся в Тюфилевскую рощу, выпьют доброго красного винца и до утра протолкуют о чем-нибудь очень важном. Он объяснит другу, что лакеем может быть только тот, кто сам себя таковым считает, а истинная свобода и достоинство обитают не в этих домах, но на просторных степных дорогах и в ночлегах под открытым небом. Он расскажет ему о звездах на Украине и звездах в Забайкалье – обо всем этом успел он подумать, как вдруг в коридоре раздались шаги и в комнату вошла Маша.