Последние саксонцы - стр. 21

Король Август сидел с ружьем в руках, нетерпеливо высматривая какого-то зверя, которого среди города отгадать было трудно. Староста с любопытством смотрел, не в состоянии понять. У подножия беседки, на золотом песке, в вечерних сумерках смутно вырисовывались формы рослого коня, который лежал вытянутый, неживой.

Вороны и галки носились над ним в воздухе, иногда снижаясь над оставленной им добычей и не смея её ещё коснуться. Немного дальше подбирались на бесплатную трапезу тени исхудавших бродячих собак.

Глаза короля были направлены на них, ружьё дрожало у него в руках, малейший шелест, который пугал собак, его, очевидно, раздражал.

Появление Брюля, шаги которого он услышал, также было принято грозным выражением лица, но едва он смог его различить, с весёлой поспешностью повернулся к нему.

– Ты, должно быть, принёс мне хорошую новость, раз пришел, – воскликнул Август, не выпуская из рук оружия и всматриваясь прищуренными глазками в старосту Пла-тера, который шёл за министром.

– Я сам не принес ничего, – ответил Брюль, принимая свободный и веселый тон речи, – но на это есть староста Платер, прибывший прямо из Вильно, который как очевидец приготовлений к открытию Трибунала, лучше может дать отчет обо всём.

Король с мягко улыбающимся лицом повернулся к старосте, который покорно ему кланялся.

– Говори, прошу, – сказал он.

Из физиономии и выражения лица Августа III, насколько вечерние сумерки позволяли на нём читать, легко было понять, что короля очень интересовала реляция о Трибунале, которую он должен был услышать от Платера, но он был слишком страстным охотником, чтобы совсем забыть о своей странной охоте, даже ради Трибунала. Можно сказать, что к большому ущербу королевского величия одна половина Августа слушала Платера, а другая бросала неспокойные взгляды на плац, на дохлого коня и тени собак, которые медленно, осторожно подходили к нему.

Одним ухом он схватывал рассказ, другим карканье ворон и бег собак по пустой площади. И нельзя было понять, что его в действительности интересовало больше: собаки, которых ждал, или Трибунал, о судьбе которого хотел узнать.

– Ваше величество, – говорил Платер с униженностью, – всё объявляет, что, несмотря на полковника Пучкова, которого Чарторыйские себе выпросили у императрицы, несмотря на угрозу российской интервенции, Радзивилл настоит на своём. Людей у него достаточно, он занял сильную позицию и устрашить себя не даст. Его с великой энергией поддерживает епископ Массальский.

Платер договаривал эти слова, когда король, который терпеливо его слушал, но не спускал глаз с собак, побежал на цыпочках, несмотря на свою тяжесть, в покрытую ковром галерею, которая окружала крыльцо, быстро прицелился и выстрелил.