Последние Горбатовы - стр. 10
При входе Груни он встал с кресла и почтительно раскланялся перед нею.
– Вот и я! – сказал он, и при этом его толстые губы смешно шлепнули одна о другую.
Она уже пришла в себя от неожиданности, и краска вспыхнула на ее щеках.
– Какая дерзость! – воскликнула она. – И как это вы могли забраться без меня в мою комнату… кто вас впустил? Какова гостиница!.. Это уж ни на что не похоже… Извольте выйти!..
– Ни за что! – совсем сгибаясь, грустно, но все же решительно сказал он.
– Но ведь это бессовестно, неблагородно, наконец… Это бог знает что такое!.. Я позвоню…
Она уже подошла было к сонетке, но вспомнила, как еще утром убедилась, что сонетка не действует.
– Ну и что же вы этим сделаете, Аграфена Васильевна? – между тем говорил он. – Скандал – и только… Успокойтесь лучше. Я вас задержу недолго… Да умоляю же вас, успокойтесь, не сердитесь…
Он сделал такую умоляющую и жалобную мину, его лицо было так нелепо и в то же время добродушно, что ее негодование утихло и ей захотелось рассмеяться. Но она не засмеялась. Она присела на стул и строго спросила его:
– Что вам от меня надо?
– Сделать вам визит, поблагодарить вас за приятное знакомство, за милое ваше общество, которым я пользовался на пароходе от Астрахани до Нижнего, и на железной дороге…
– Я вас вчера поблагодарила за ваше общество и за вашу любезность, даже несмотря на то что вы ее в последний день совсем испортили. Вы сначала казались порядочным человеком, но вчера весь день говорили такие глупости, что я серьезно просила вас не продолжать со мною знакомства.
– И я вам серьезно ответил, что сегодня же буду у вас с визитом. Мне легко было узнать, что вы остановились в «Гунибе». Вот фантазия! Но тем лучше: здесь меня давно и хорошо знают. Я сказал, что вы моя двоюродная сестра, и меня впустили в вашу комнату…
Груня снова вспыхнула. В глазах у нее блеснул злой огонек.
– Какая низость! – воскликнула она. – Monsieur[2] Барбасов, прошу вас уйти, оставьте меня в покое.
Он совсем присмирел; улыбка, растягивавшая его толстые губы, исчезла, и он заговорил тихим, грустным голосом:
– Аграфена Васильевна, не обижайтесь, я теперь сам вижу, что поступил скверно… но как же иначе я мог бы вас увидеть? А я не могу вас не видать – вот в чем дело… да, не могу… не могу! Вы навсегда меня взяли, понимаете: взяли. Я уже теперь не принадлежу себе… я ваш… ваш… вы можете из меня делать, что хотите…
– Я не хочу слушать ваших пошлостей. Что такое: «Я ваш, ваш, вы меня взяли!..» Я вас и не думала брать, потому что вы мне совсем, совсем не нужны, и я могу только презирать тех людей, которые не умеют уважать меня, которые думают пользоваться моей беззащитностью. Но я уж не так беззащитна, как вы думаете, я не боюсь вас, да и никого не боюсь… Уйдете вы наконец?