Последние дни Помпеи - стр. 57
– Без грубых шуток со мною, – глухо прорычал атлет-трактирщик, как оскорбленный тигр, – вино мое достаточно хорошо для падали, которая будет скоро валяться в пыли сполиариума[10].
– Чего ты каркаешь, старая ворона! – отвечал гладиатор, презрительно усмехнувшись. – Погоди еще, доживешь до того, что повесишься с досады, когда я выиграю пальмовый венок. А как только я получу кошелек в амфитеатре, что, конечно, случится непременно, я сейчас же дам клятву Геркулесу – навсегда распроститься с тобой и твоим поганым пойлом.
– Послушайте-ка, что говорит этот шут! – воскликнул трактирщик. – Эй, Спор, Нигер, Тетред, он уверяет, будто отобьет у вас кошелек. Каков! Клянусь богами, каждого из ваших мускулов достаточно, чтобы придушить его целиком, или я ничего не смыслю в арене!
– А! – вскочил гладиатор, вспыхнув от ярости. – Наша ланиста может рассказать кое-что другое!
– Что может она сказать против меня, хвастливый Лидон? – проговорил Тетред, нахмурив брови.
– Или против меня, победившего в пятнадцати боях? – спросил великан Нигер, подступая к гладиатору
– Или против меня, – проворчал Спор со сверкающими глазами.
– Потише! – сказал Лидон, скрестив руки и оглядев своих соперников с вызывающим видом. – Скоро настанет час испытания, а до тех пор поберегите свою храбрость.
– И в самом деле! – вмешался хозяин сердито. – И если я пальцем шевельну, чтобы спасти тебя, пусть парки перережут нить моих дней!
– Ты хочешь сказать – веревку, а не нить, – заметил Лидон насмешливо, – вот тебе сестерций на покупку веревки.
Гигант кабатчик схватил протянутую руку и сжал ее, как в тисках, с такой силой, что кровь так и брызнула из-под ногтей его жертвы на одежду присутствующих.
Поднялся дикий хохот.
– Я научу тебя, хвастунишка, разыгрывать со мной македонянина! Ведь я не какой-нибудь слабосильный перс, – было бы тебе известно! Двадцать лет я дрался на арене, не покладая рук. Недаром я получал награды из рук самого эдила в знак победы, недаром мне дали позволение успокоиться на лаврах. Неужели мне теперь выслушивать уроки от мальчишки!
С этими словами он злобно отшвырнул руку Лидона. Не дрогнув ни одним мускулом, сохранив на лице ту самую улыбку, с какой он подзадоривал трактирщика, гладиатор вынес мучительное пожатие. Но едва успел противник отпустить его руку, как он весь съежился на минуту, точно дикая кошка, при чем ощетинились волосы на его голове и бороде, и вдруг с яростным, пронзительным криком прыгнул на великана и вцепился ему в горло. Прыжок был так неожидан, что трактирщик, при своей толщине и громадном росте, потерял равновесие и тяжело грохнулся на пол с треском обрушившейся скалы, а свирепый враг навалился на него.