Последние дни Кондора - стр. 30
Гость, который к этому времени тоже успел раздеться и снять очки, уставился на нее в немом изумлении.
– Что ты… – начал было он, но она не позволила ему продолжить.
– Я хочу, чтобы ты был самим собой, – сказала она. – Делай все, что тебе хочется, и не думай о том, что что-то может обидеть или расстроить меня, а что-то – сделать счастливой. Забудь обо мне – просто наплюй и забудь. Просто трахай меня, и все. Я связала себя, чтобы чувствовать, что не могу ни руководить тобой, ни остановить тебя. Мне нужно знать, что у меня еще сохранилась способность хоть кому-то доверять.
Он забрался в постель и встал на колени справа от распростертой перед ним Фэй, руки которой были привязаны к спинке кровати.
Он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй. Небольшая пауза – и их губы слились снова. Влажные рты изучали друг друга, словно готовясь к схватке. Потом его губы перекочевали ниже – к ее шее, к груди. От прикосновения языка к соскам ее тело выгнулось дугой. Фэй почувствовала тяжесть и горячую влагу внизу живота. Мужчина тем временем стал целовать ее шрам – не избегая его, нет, он ласкал его так же нежно, как и соски, опускаясь все ниже, потом раздвинул ее бедра.
Фэй почувствовала себя так, словно ее подхватил и понес над землей сильный порыв ветра. Мужчина потянул ее вниз, к краю кровати, так, что вытянулись привязанные к спинке руки, а ступни сначала свесились над краем постели, затем оказались на полу. Он расположился между ее широко раздвинутыми коленями, и Фэй ощутила его губы и язык там, где в эту минуту ей больше всего хотелось их ощутить. Руки его тем временем продолжали гладить и сжимать ее грудь.
Она коротко вскрикнула, потом еще и еще. Ей показалось, что эти звуки доносятся со стороны и издает их не она, а охваченное страстью животное.
Он снова оказался на кровати и перевернул ее на правый бок. Впился поцелуем в губы. Потом одним сильным движением закинул ее левое бедро на себя и вошел в нее, крепко охватив рукой ее ягодицы. Другая его рука зажала ей рот – так, чтобы она не могла издать ни звука.
Я же привязана, какая же я идиотка, я не могу сейчас нанести удар, он находится слишком близко ко мне…
– Я люблю тебя, – произнес он.
Весь ее мир словно разом перевернулся. Одна его ладонь, сложенная в виде чаши, крепко зажимала ей рот – идеальная позиция при нейтрализации часового. Другая лежала на ее пояснице, не давая извернуться и использовать ноги. И все же…
Его голубые глаза были устремлены на нее, и она чувствовала, что не в силах отвести от них взгляд.
– Я тебя люблю, – повторил он. – И ты не можешь мне ничего возразить, даже если решишь, что это необходимо, и очень этого захочешь. Сейчас ты, наверное, боишься и не знаешь, что сказать в такой ситуации. Тем не менее ты доверилась мне настолько, чтобы позволить сказать то, что потом наверняка отвергнешь. Но сейчас ты не можешь этого сделать, потому что я лишил тебя возможности издать хотя бы звук. Пойми, что бы ты ни захотела сейчас сказать, ты не готова к восприятию некоторых вещей. Еще слишком рано. И для тебя это – слишком много. Сейчас просто-напросто не время. Поэтому, когда я уберу руку с твоих губ, ты не должна ничего говорить. Это буду говорить я – когда захочу. Когда не смогу сдерживаться и это будет вырываться у меня изнутри. Это неизбежно, потому что я люблю тебя так сильно, что это чувство переполняет меня. Но ты не должна ничего говорить. По крайней мере не сейчас. Может быть, когда-нибудь, когда поймешь, что все-таки можешь кому-то доверять – точнее, не кому-то, а мне. Потому что я тебя люблю!