Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945 - стр. 39

Кроме того, рядом с Гитлером постепенно приобретала все больший вес зловещая фигура Гиммлера. В общественном мнении, в воображении людей, Гиммлер является реальной и жуткой фигурой, хладнокровным бесчеловечным людоедом, истреблявшим миллионы невинных жертв путем усовершенствованных садистских пыток. Его представляли не человеком, но тварью, которой было недоступно чувство жалости и сострадания, каковые он полагал всего лишь слабостью. Его считали безжалостным чудовищем, холодную, злобную жестокость которого невозможно смягчить ни мольбами, ни человеческими жертвоприношениями. Гиммлер действительно был лишен милосердия. Его власть, как и его страсть к разрушению, казалась неограниченной. В спокойной, бесстрастной манере он отдавал приказы об уничтожении целых рас, об истреблении евреев и славян. Он и в самом деле был безжалостен; никакое преступление его не ужасало. Мысль о сотнях тысяч мужчин и женщин, задушенных в «гуманных» газовых камерах, – эта процедура часто сводила с ума видавших виды уголовников, которых заставляли проводить массовые казни, – знание о том, что камеры пыток по всей Европе переполнены его жертвами, и о том, что каждый час, каждую минуту умиравшие люди проклинали его имя – все это (если он вообще об этом думал) не портили ему аппетит, не нарушали распорядок дня и никогда не омрачали выражение его лица, на котором, казалось, застыло непоколебимое самодовольство. Но при всем том Гиммлер не был садистом. В его характере не было ничего жуткого или вулканического. Сама его холодность была элементом негативным, в ней не было ничего ледяного, она была бескровной. Он не получал наслаждения от жестокости, она была ему безразлична; он не презирал в других людях угрызения совести, они были для него просто непостижимы. «Но они же животные или преступники», – говорил он с искренним неодобрением, когда иностранные послы или даже его собственные подчиненные упрекали его за какую-нибудь особо дикую акцию. У этого чудовища были некоторые любопытные качества, сделавшие из него в глазах некоторых людей непостижимую и загадочную фигуру. В действительности он был невежественным и наивным человеком. Человек, сделавший столь чудовищную карь еру, закончившуюся полным крахом, продолжавший искренне считать себя подходящей фигурой для переговоров с командующими союзных армий и полагавший, что сможет с их разрешения сохранить свою руководящую должность, не мог обладать дьявольской проницательностью. Гиммлера любили все его подчиненные – люди, без сомнения, с весьма гибкой совестью, но в остальном страдавшие лишь нормальными человеческими слабостями. Его адъютанты и советники сохранили непоколебимую верность своему патрону даже после его смерти. Никто в СС не замышлял заговоров против него. В конце войны он стал рейхсфюрером СС, и все эсэсовцы любовно называли его «имперским Хайни» (Reichsheini). «Жестокость? – наивно восклицали хором его подчиненные. – Да в его натуре вообще не было ничего жестокого». Самой отчетливой чертой его характера, по их мнению, была нерешительность и склонность к колебаниям. Сам Гиммлер так до конца и не понял, почему заслужил такую зловещую репутацию. В конце войны он изо всех сил старался это понять, но потом решил, что причина в какой-то странной слабости характера иностранцев, и в своем близком окружении даже позволял себе невинные шутки по этому поводу