Последнее приключение странника - стр. 16
На набережной Солидор я впервые за долгое время принялась рассматривать свое прибежище и его вывеску. Я проводила здесь каждый день, но обычно не обращала внимания на то, как все выглядит снаружи. Фасад из дерева, окрашенного в полинявший за годы под воздействием стихий бутылочно-зеленый цвет, маленькие квадратики окон, в которых, как стемнеет, загорается свет, приглашают – как я предполагала и надеялась – открыть дверь, войти и погрузиться в атмосферу тепла и гостеприимства. С каких пор я перестала уделять минутку, чтобы полюбоваться этим местом? Пока я не открою, внутри все останется в темноте. Мне была известна каждая деталь, каждая неровность краски, каждая дырочка в маркизе, каждый поворот извилистых переходов к террасе, где нужно соблюдать осторожность, если несешь полный поднос бокалов. Каждая метка старости вызывала воспоминания. Иногда восхитительные. Иногда ностальгические. Иногда ужасные. Возможно, пора приступать к ремонту. Но если я на это отважусь, первый шаг непременно будет в высшей степени символическим. Смена вывески. Большой деревянной доски, покрытой краской, на которой курсивом выведено “Одиссея”. Это слово, это название значило для меня очень много. И все же я подозревала, что, скорее всего, перестала соотносить его с собой. Последняя ночь растолковала мне, какой этап я должна преодолеть, полностью взяв на себя все решения.
Это название я выбрала вместе с мужем семнадцать лет назад. В ночь нашего первого свидания. Бар только-только стал моим. Мрачный мужчина с темными волосами, небрежно одетый, с рюкзаком за спиной появился в нем поздним вечером, перед самым закрытием. Мне он показался красивым, загадочным. Он предложил угостить меня выпивкой в моем собственном заведении. Рассказал о своей тяге к приключениям. Его терзала неутолимая жажда открытий и знакомств, и он отказывался подвергать себя риску их проспать. Он был ожесточенным. Разочаровавшимся. Несчастным. “Опасным”, уточнил он. Мы разговаривали, борясь с подхватившим нас обоих грубым, исступленным желанием, и мне было невыносимо дожидаться, когда я стану принадлежать ему. Немного погодя мы обнаружили, что оба одержимы страстью к “Илиаде” и “Одиссее”, и это открытие одолело наши слабые попытки сопротивления. Он вытащил из рюкзака зачитанный томик. И я угодила в ловушку любви с первого взгляда. Он тоже. Он счел нашу встречу знамением богов, этапом его паломничества к узнаванию, его сражения с тоской. “Эрин, а вдруг ты и есть мое приключение?” – прошептал он мне на ухо, перед тем как довести до оргазма. Я была наивной и нашла в этой фразе романтику.