Последнее приключение странника - стр. 13

Сон…

Я спала?

Я не шевелилась, будто меня постепенно парализовало. И заодно сбивало с толку. Любой на моем месте стукнул бы по будильнику и выключил его. Только не я. Он наконец-то выполнил свою задачу. Поэтому я вслушивалась в него снова и снова, желая убедиться в том, что он мне не снится. Я слушала его растроганно. Этот звук был самым красивым, самым невероятным из всех, что я когда-либо слышала. Больше семи лет я не давала ему выполнить свою задачу, всегда просыпалась раньше. И все равно каждый вечер исправно его включала. Мне было необходимо сохранять какие-то привычки, чтобы устоять, остаться на поверхности.

Я запрещала себе открывать глаза. Ночь должна была длиться и длиться. Я ужасно боялась, что все это мне снится. Такой сон не был мне в новинку. Мирный и безмятежный, который в реальности бежал от меня и был для меня под запретом. Неужели я и впрямь проспала всю ночь, обойдясь без кошмаров, не вздрагивая и не шаря руками по постели? Неужели мое дыхание не прерывалось от холода пустого места рядом? К моим векам вернулась жизнь, они затрепетали, и тут по щекам потекли слезы. Я зарылась лицом в подушку, сдерживая громкие рыдания, которые освобождали меня и восстанавливали силы. Эти слезы приносили радость, облегчение, восторг. А еще удивление. Я чувствовала себя такой легкой. Глухой страх, разросшийся в глубине моего тела, словно опухоль, наконец-то растворился. Как если бы последняя ночь обезболила меня и последний кусок опухоли был удален. Ни одна хирургическая операция не приносила столько счастья.

Мое подсознание и я сама наконец-то были готовы отпустить его. Мы никогда ничего не забудем, в этом нет никаких сомнений, но мы сможем с этим жить. Или, точнее, жить без. Без него. Без его тени, парящей над нами. Он пометил нас, набил татуировки на нашем сознании. Он потребовал, чтобы мы хранили о нем память, пережевывали воспоминания о нем, возвращались к нему мыслями. Потребовал, чтобы он стал нашим наваждением, управлял нашей жизнью и моим сном. И вот это кончилось. Злость больше не одолевала меня. Мне уже давно чудилось, будто она съеживается, пусть иногда снова поднимает голову. Долгое время боль безжалостно кусала меня в самый неожиданный момент. И вот укусы утратили свою власть. Моя кожа достаточно огрубела, и зубы боли больше не могли в нее вонзиться. Я сделалась более жесткой, менее доверчивой, но снова стала счастливой и больше не вспоминала о том, что утратила.

Умершего часто называют ушедшим.

Это неправильно.

Мертвый не уходит. Мертвый больше не присутствует в жизни. Отличие выглядит слишком тонким, но оно есть. Я уже семь лет раздумывала над этим каждую секунду, каждую минуту, каждый час, каждый день, каждую ночь… Если повезет – пожалуй, говорить о везении в такой ситуации неправильно, – с мертвым ты попрощаешься, побудешь с ним в последние мгновения его жизни. Мертвый оставляет после себя тело, холодное, конечно, и с замолчавшим сердцем, но все же тело. В твоих силах обнять его в последний раз, поделиться с ним мыслями, выкрикнуть ему свою ярость из-за того, что он тебя оставил, и убедить себя, что где-то там он тебя слышит. Мертвый не предает. Мертвого хоронят в земле или сжигают, известно, где он покоится, где его пепел. Ты можешь даже прийти к нему. Мертвый существует, он оставляет после себя отпечаток, след своего пребывания на земле.