Последнее дело молодого киллера - стр. 6
– Ну, хоть полчасика, а? – канючил Тимка.
– Нет! – была непреклонна Людмила.
– Я ничего плохого не делал, честное слово. Ну, пятнадцать минут…
С улицы послышались жуткие женские крики, резкие мужские голоса – что-то случилось. Люда бросилась к окну, а Тима, как обезьянка, запрыгнул на табуретку, затем на подоконник, открыл форточку и высунул голову наружу.
– Что там? – спросила Люда. – Ничего не вижу.
– Толпа, – доложил Тимка. – Бегают чего-то.
– Слезай, простудишься. Ужин готов, иди мой руки.
– А можно, я после ужина…
– Нельзя! – не дослушав, отрезала Люда, тряхнув рыжей челкой.
Тима вздохнул и поплелся в ванную.
Нелепо смотрелся на асфальте человек в дорогом и светлом костюме – пятидесятишестилетний Фисун. Голова его сейчас находилась на коленях последней, а точнее, очередной жены. Не каприз уложил Фисуна на асфальт (кстати, он славится капризами), а пуля, обычная пуля. Он не верил, что его огромное тело убьет маленькая пуля, он собирался жить вечно. Фисун стонал:
– Больно… Сделайте что-нибудь… Заткнись, дура.
«Дура» – это его жена Марьяна – неопределенного возраста, ведь полнота молодых женщин довольно сильно старит, слегка вульгарная, слегка строптивая, слегка душечка и очень аппетитная женщина – рыдала в голос, зажимая шарфиком рану чуть пониже плеча мужа. Приказ заткнуться она исполнила мгновенно, Фисун любит послушание. Охранники звонили по мобилам, носились вокруг, не соображая, откуда произведен выстрел.
Собственно, выстрела не слышал никто. Фисун, выйдя из автомобиля, который едва поместился на узенькой улочке, повернулся к охране отдать последние приказы. Внезапно он вздрогнул всем телом, замер и стал заваливаться с перекошенным от боли лицом, беспомощно хватая руками воздух, словно слепой, ищущий опору. Охранники не сразу поняли, что кто-то выстрелил в Фисуна. Они сначала попытались удержать его на ногах, потом внести в дом, предполагая, что у патрона сердечный приступ. Ну-ка, столько коньяка с водкой выпить и жрать все без разбору – никакое сердце не выдержит. Его подхватили… да куда там, тащить на руках тушу сто пятьдесят кэгэ… Такое не под силу и шестерым атлантам, а охранников всего двое. Правда, еще и водитель помогал. Не справились, уложили Фисуна на асфальт рядом с новенькой машиной, загородившей улицу, расстегнули пиджак… Только после этого заметили густое алое пятно на голубой рубашке и догадались о его происхождении.
Милиция приехала раньше медицины. Один за другим выпрыгнули из двух машин человек пятнадцать, одетые в стиле милитари, рассредоточились по улице, забежали в подъезды. Со стороны выглядело вроде как учения идут или террористов ловят. Но Фисун – это топливо во всех его видах, а топливо – это валюта всех народов, а валюта – это сила. Таким образом, стреляли не просто в сто пятьдесят кэгэ живого веса, а в силу, стреляли в топливо и валюту, отсюда отношение к Фисуну особое.