Последнее дело капитана Дымова. Белая версия. Умрут не все… - стр. 23

Несказанно удивленная таким насильем боль отпрыгнула вглубь черепа, Егор, не давая ей опомниться, покрутил кран и вот в лицо бьет не кипяток, а ледяной холод.

Терпеть, терпеть, всё, нет сил…

Снова движение кистью и вновь жар, потом опять холод, и опять жар и так много раз, пока проклятая гадина оккупировавшая голову не сдохнет.

Через долгие пятнадцать минут, Егор выпрямился. Боль и вправду вроде как унялась, он осторожно покрутил головой – кажись порядок. Только он чувствовал – это ненадолго. Боль, поселившаяся в голове, похоже, не собиралась так просто сдаваться, и вскоре планировала вернуться на прежние, с таким трудом отбитые у нее, позиции. Кое-как вытершись майкой, Егор швырнул её в угол. Натянул водолазку и вернулся в комнату. Чувствовал он себя, несмотря на отступившую боль прескверно: слабость, дрожащие руки и липкий, покрывающий тело, пот.

Нет, с этим надо что-то делать и со слабостью и с болью, и делать прямо сейчас. Хрен с «Вялым», хрен с этими убийствами, хрен со всем миром, работой и Людмилой тоже.

С тоской посмотрев на севший смартфон, он снял со стены радиотрубку, решая кому позвонить первому. Взглянул на часы – самое начало седьмого. Ладно, сначала в отдел. Набрал номер – долгие гудки. Отбой. Набрал номер Людмилы.

– Алло, – голос совсем не сонный.

– Это, я, – от её равнодушного тона сердце сбилось с ритма, а в грудь словно вонзили тупую иглу.

Трубка ответила молчанием, он слышал только её ровное дыхание.

– Я… – начал он и потер грудь, дышать было почти невозможно, – я в командировку еду, – после паузы, справившись, наконец, с непослушным сердцем, продолжил он, – на пару дней.

– Хорошо, – Людмила замолчала.

– Ладно, тогда пока, – через силу вымолвил Егор.

– Пока, – холодно и равнодушно ответила она и положила трубку.

Бл..ь, бл..ь, бл..ь! Даже не спросила – куда еду, когда вернусь. Тон это, равнодушный, будто не с мужем говорила, а с соседом, случайно встреченным во дворе и обратившимся с незначительным вопросом. Он глухо завыл от тоски. Вновь вернулась боль, и громко затопала в виске, проторяя дорогу к глазу.

Егор лихорадочно начал тыкал пальцами в кнопки, пока боль не завладела им полностью, и он мог ещё соображать. Только бы Родион был на месте.

– Родя, здорово, братуха, – зачастил он в трубку, – как сам, как дети, как дрожащая половина?

Родион откликнулся густым смехом на его шутку.

– Нормалек, брат. Сам-то, как? Голос что-то у тебя нехороший, случилось что?

– Да, блин, брат, понимаешь, башка последнее время болит – спасу нет. Вот сейчас, сил нет, слабость и вообще… На три денька на матрасы залечь хочу. Прикроешь?