После заката - стр. 20

Дэвиду хотелось верить, что до тех пор за ними пришлют поезд, что их совместные ожидания оправдаются и принесут желаемые плоды. Почему-то верилось с трудом. Дэвид даже подумал, что от потрясения все пассажиры могут разом исчезнуть – угаснуть, как пламя свечи на ветру, – но и это было маловероятно. Он видел почти воочию: бульдозеры, самосвалы и экскаваторы разъехались, и трава ложится на землю под порывами ветра, дующего с гор, а они все стоят в лунном свете у заброшенных ржавых путей, сгрудившись под мириадами здешних звезд, и ждут своего поезда.

– Замерз? – спросила Уилла.

– Нет… С чего ты взяла?

– Ты дрожишь.

– Да что-то могильным холодом потянуло.

Дэвид закрыл глаза, и они стали танцевать дальше, то появляясь в зеркале, то исчезая. Когда они пропадали, лишь старое кантри звучало на пустом танцполе, залитом светом неоновых гор.

После смерти маленькой дочки Эмили пристрастилась к бегу. Сперва добегала до конца подъездной аллеи и там сгибалась пополам, ловя воздух ртом, затем до конца квартала, затем до мини-маркета «Продукты от Коузи» у подножия холма. В мини-маркете она брала хлеб, маргарин и, если в голову больше ничего не приходило, шоколадное поленце «Хо-хо» или круглый «Ринг-динг» с замороженным кремом. Обратный путь Эмили поначалу преодолевала спокойным шагом, потом тоже бегом. Со временем она отказалась от сладостей. Далось это на удивление тяжело: во-первых, сахар был отличным антидепрессантом, универсальной палочкой-выручалочкой, во-вторых, у нее выработалась настоящая сахарная зависимость. В любом случае поленцам «Хо-хо» следовало сказать пока-пока. Поленца канули в Лету: теперь хватало одного бега. Генри называл бег новой зависимостью, новой святыней и, пожалуй, не ошибался.

– Что об этом говорит доктор Штайнер? – поинтересовался он.

– Говорит, бегай сколько душе угодно, пусть эндорфины вырабатываются! – соврала Эмили, которая мало того что не обсуждала новую святыню со Сьюзен Штайнер, вообще не была у нее после похорон Эми. – Для твоего спокойствия она готова написать «бег» на рецептурном бланке.

Лгать мужу Эмили умела всегда. Даже после смерти Эми. «Родим второго», – спокойно заявила она, присев на краешек кровати, на которой Генри свернулся калачиком и беззвучно глотал слезы.

Генри это утешило, и слава богу, только Эмили рожать больше не планировала: разве можно, если есть шанс в один прекрасный день обнаружить малыша посеревшим и неподвижным? Нет, хватит с нее искусственного дыхания с непрямым массажем сердца, от которых нет проку, хватит дежурных операторов 911, истошно орущих: «Не кричите, мэм, я вас не понимаю!» Но Генри об этом знать необязательно, Эмили старалась успокоить мужа, по крайней мере поначалу. Она искренне верила, что всему голова – покой, а вовсе не хлеб. Возможно, когда-нибудь покой обретет и сама Эмили, но факт остается фактом: она родила больного ребенка, поэтому снова рисковать не собиралась.