После «Структуры научных революций» - стр. 38

Теперь должно быть ясно, где, с моей точки зрения, нужно искать инварианты перевода. В отличие от членов сообщества одного языка люди, говорящие на взаимно переводимых языках, не обязаны иметь общих терминов: «Rad» это не «wheel». Но референциальные выражения одного языка должны соответствовать нереферентным выражениям другого, и лексические структуры, употребляемые говорящими, должны быть одинаковыми не только внутри отдельного языка, но и при переходе с одного языка на другой. Короче говоря, таксономия должна сохраняться для того, чтобы гарантировать как общие категории, так и одинаковые отношения между ними. Где этого нет – перевод невозможен. Результат ясно иллюстрируется героической попыткой Китчера вписать теорию флогистона в таксономию современной химии.

Перевод – это только первый ресурс тех, кто стремится к пониманию. Коммуникация может быть установлена и без него. Но там, где перевод невозможен, необходимы в корне отличные процессы интерпретации и овладения языком. Эти процессы не являются тайной за семью печатями. Историки, антропологи и, возможно, маленькие дети участвуют в этих процессах изо дня в день. Но их ясного понимания не существует, и, похоже, оно потребует вписывания в более широкую философскую область, чем та, где они пребывают сейчас.

От подобного расширения сферы внимания зависит понимание не только перевода и его ограничений, но и концептуальных изменений. Синхронный анализ, предпринятый Куайном в работе «Слово и объект», не случайно предваряется диахронным эпиграфом лодки Нейрата.

Я благодарен своим комментаторам за терпимость к моему промедлению, за глубину их критики и за предложение предоставить письменный ответ. С большинством их мнений я согласен, но не со всеми. Часть наших остаточных расхождений основывается на непонимании, и именно с этого я и начну.

Китчер полагает, что его «процедура интерпретации», его «интерпретационная стратегия» терпит крах при столкновении с несоизмеримыми частями старого научного словаря[37]. Я принимаю, что под «интерпретационной стратегией» он понимает свою процедуру задания в современном языке референтов старых терминов. Но я не подразумевал, что эта стратегия должна терпеть крах когда-либо. Напротив, я отметил, что это важнейший инструмент историка/интерпретатора. Если «интерпретационная стратегия» и должна терпеть крах, в чем я сомневаюсь, так это в тех областях, где невозможна интерпретация.

Китчер может счесть предыдущее предложение тавтологией, так как он, видимо, полагает, что его процедура установления референтов и есть интерпретация, а не ее предварительное условие. Мэри Хессе видит, чего недостает, когда мы так говорим об интерпретации: «Мы должны не просто