После ссоры - стр. 70

Ее улыбка такая добрая, что я не могу не улыбнуться в ответ.

Наливаю себе воды, чтобы попытаться успокоиться, и когда я делаю глоток, она продолжает:

– До сих пор не могу поверить, что ты такая красивая. Он говорил, что ты самая красивая девушка на свете, но я-то думала, он преувеличивает.

Не так изящно, как полагается самой красивой девушке на свете, я выплевываю воду обратно в стакан. Что-что он ей говорил? Я хочу переспросить, но вместо этого опять отпиваю воды, чтобы замять свою неуклюжую реакцию.

Она смеется.

– Серьезно, я думала, что ты вся в татуировках и с зелеными волосами.

– Нет, никаких татуировок и зеленых волос. – Я смеюсь и понемногу расслабляюсь.

– Ты на английской филологии, как и Хардин, верно?

– Да, мэм.

– Мэм? Зови меня Триш.

– Вообще я стажируюсь в «Вэнс паблишинг», так что расписание занятий у меня странное. А сейчас каникулы.

– Вэнс? Тот самый, который Кристиан Вэнс? – спрашивает она. Я киваю. – Да, я не видела Кристиана уже… лет десять как минимум. – Она переводит взгляд на стакан, который я держу в руке. – Мы с Хардином даже жили у него целый год, когда Кен… Ну, неважно. Хардин не любит, когда я много болтаю. – Она взволнованно смеется.

Я не знала, что Хардин и его мама жили у мистера Вэнса, но слышала, что у них были очень близкие отношения – намного ближе, чем просто отношения мальчика с другом его отца.

– Я в курсе про Кена, – говорю я Триш, пытаясь сгладить эту неловкость, но сразу же об этом жалею: вдруг она подумает, что я слишком много знаю о случившемся с ней?

Я начинаю беспокоиться, что могла расстроить ее. И когда она отвечает «Правда?», я стараюсь увильнуть от темы и говорю:

– Да, Хардин рассказывал мне…

Но он заходит на кухню, и я замолкаю, хотя надо признать, я рада, что он прервал этот разговор.

Он удивленно смотрит на нас.

– И что же тебе рассказывал Хардин?

От напряжения у меня едва не закипают мозги, но, к моему удивлению, его мама отвечает: «Ничего, сынок, просто девичьи секреты», а затем подходит к нему и обнимает. Он слегка отходит, будто непроизвольно. Она хмурится, но я понимаю, что для них это вполне обычно.

Пищит сушилка, и я использую эту возможность, чтобы выйти из кухни и выбраться из дома как можно быстрее.

Я вытаскиваю теплые вещи из сушилки и складываю их, сидя на полу. Мама Хардина такая милая, и я ловлю себя на том, как бы мне хотелось познакомиться с ней в совсем других обстоятельствах. Я не злюсь на Хардина, я злилась уже слишком долго. Я чувствую грусть и тоску, представляя, как у нас все могло сложиться.

Разложив одежду, иду в спальню, чтобы собрать сумки. Лучше бы я не развешивала все в шкафу и не раскладывала бы продукты на кухне.