#После Огня - стр. 42
Второй раз он очнулся, когда солнце ушло из зенита. Боль затаилась, она пряталась в теле и давала о себе знать, будто играя с ним в пятнашки, – перемещалась, то стреляя в пояснице, то тисками сжимая голову, то стуча в висках, то пробегая по каждому позвонку. Прислушиваясь к ней, Томас попытался двинуть рукой. Боль, принимая правила, скрутила пальцы судорогой. Когда он пошевелил правой ступней, боль разлилась в теле широким потоком. Оно слушалось Томаса, это не могло его не радовать, но боль следила за каждым движением.
Наконец, собрав в кулак остатки воли, сохранившиеся после встречи с Вихрем, Крылатый рывком перекатился на спину. Хриплый крик вырвался из его обожженного рта. Что делать дальше, он не знал. Нестерпимо хотелось пить. Стадия острой жажды прошла, на смену ей пришел жар, ровный, иссушающий нутро.
Томас знал, что без воды протянет в лучшем случае еще сутки. И это будет мучительное время страшной агонии.
Медальон озабоченно вибрировал на груди, покрытой синяками и ссадинами.
«Знаю, парень, мы с тобой не жильцы, – обратился Томас к нему. – Но мы ведь неплохо полетали, да? Пора и честь знать».
Но медальон продолжал дрожать, поскрипывая в сильном возбуждении. Томас попытался поднять руку и дотянуться до него; получилось это только с третьей попытки. Но и в ладони деревянный амулет не успокоился. Он словно пытался высказать свое возмущение, несогласие с покорной обреченностью, которой подчинился Крылатый. Сам того не понимая, Томас подпитывался силой медальона. Жажда чуть ослабла, боль затаилась в тяжелом затылке и притихла.
Томас ощутил, что еще может ползти. Он не знал, куда, зачем и стоит ли борьба мучений. Но медальон требовал действий. А Крылатый привык исполнять его волю.
– Значит, будем ползти, да, парень? – прохрипел Томас, скатываясь со склона песчаного холма, который мог стать его могилой, но не стал.
Он полз всю ночь. Солнечный жар сменился ночным морозцем. Остывающий песок вначале приятно холодил обожженное тело Крылатого, но через пару часов Томас закоченел. Надо было двигаться. Не ведая, в каком направлении, он просто полз, выбрасывая руки вперед и подтягивая тело. Так, раз за разом, часы подряд. Медальон больше не дрожал, тот словно потерял свою мощь, отдав Томасу все, что было накоплено в нем.
Когда Томас замерз так, что у него уже зуб на зуб не попадал, а избитое тело покрылось легкой хрустящей корочкой, Крылатый решил, что это, наверное, и есть конец. Подтянувшись в последний раз, он расслабленно затих на ледяном песке. Ветер легонько теребил его растрепанные волосы. Так нравилось делать Анабель, когда, просыпаясь на рассвете, она хотела его разбудить.