После неверности. Поверю снова - стр. 3
− Мерзавец… − сиплю, брыкаясь. – Позорище!
− Рома, не надо, − рыдает где−то рядом Ритка. – Ты же убьешь ее…
Убьет, как же! Не на ту напал.
Резко выбрасываю ногу, согнутую в колене, бью прямо по самому сокровенному. Тут же наступаю каблуком на его босую ногу. Без жалости. Он же меня не жалеет, выставляя на посмешище.
Сгибается пополам и скулит, прыгая на одной ноге.
Мне мало, я только во вкус вошла. Вспоминаю уроки брата. Рука сама сжимается в кулак и бью с размаха по лицу предателя. Заварзин воет, и чуть приподнимается, держась одной рукой за яйца, другой за левый глаз.
− Очумела?
− Завтра на совете директоров будем решать вопрос о твоей дальнейшей работе в клинике. И только попробуй мне что−то сделать, письмо уже у моего адвоката.
− Какое письмо? – не понимает. Отступает к дивану, в угол которого забилась его рыжая и хлюпает.
− Такое. Если со мной случится что−то, ты будешь первым подозреваемым. И это видео я не снимала. Мерзость… − морщусь, так тошно. – Это мне прислали днем. Задумайся, кому это нужно было. И дверь надо закрывать, когда… тьфу…
Я ухожу. Так хочется выпить чего−нибудь. Потанцевать. Рассказать все Ларке, своей единственной подруге. Она найдет слова, от которых боль уймется. Всегда находит.
Еду домой, а из головы не выходят оскорбления Заварзина. Неужели я правда такая? И ему плохо со мной в постели.
Да, секс у нас стал постным. Быстрым и обыденным. Но я думала, что просто страсть улеглась. Все−таки три года вместе. Я еще думала взять отпуск и рвануть с Ромкой на пару недель в горы, на горнолыжный курорт. Там мы бы смогли оживить наши чувства.
Но теперь представляю их в виде реального покойника и понимаю – все бесполезно. Мертвое не оживить…
Горло болит. Останавливаюсь на светофоре и разглядываю его в зеркало. От его пальцев синяки наливаются. Заматываю шею платком. Смотрю на светофор, а по лобовому стеклу хлещет осенний дождь.
Природа плачет за меня…
Вечером, когда я уже в душ собралась, приезжает Заварзин. С тортом и огромным букетом. Он открывает дверь своим ключом, не успеваю накинуть цепочку.
Вид миролюбивый, улыбается.
− Ну, зайчонок, ну хочешь, поклянусь, что больше никогда… вот ты ушла и я сразу все обдумал. Мне же никто не нужен, только ты, родная, − пытается ласкаться, а мне так противно, сбегаю в гостиную.
Немного подумав, иду в спальню, прихватив большую сумку из кладовки. Заварзин ходил с нею в спортзал. Раньше. Я тогда ходила часто с ним, гордилась тем, как он ловко тягает железо. Но уже год сумка пылится в кладовке.
Некогда ему стало. Вдруг появились внеплановые операции и дежурства. Ночные, в основном.