После – долго и счастливо - стр. 40

Он смотрит в сторону, откуда доносятся голоса, потом глубокомысленно оглядывает меня:

– Они сердятся на тебя, особенно Кимберли. Но еще больше она сердится на папу, поэтому тебе бояться нечего.

– Со временем ты поймешь, что женщины всегда сердятся.

– Да, пока не умрут. Как моя мама, – кивает он в ответ.

У меня от удивления отвисает челюсть, и я поворачиваюсь к нему.

– Не нужно болтать о таких вещах. Все будут думать, что с тобой… что-то не то.

Он пожимает плечами, будто говоря, что его и так считают странным. Наверное, это правда.

– Мой папа хороший. Он не плохой.

– Не плохой? – Я стараюсь не смотреть в его зеленые глаза.

– Он водит меня по разным местам, говорит мне хорошие слова.

Смит кладет на стол деталь игрушечного поезда. И что он нашел в этих поездах?

– И?.. – говорю я, сдерживая нахлынувшие чувства.

«Почему он вспомнил об этом сейчас?»

– Он и тебя будет водить по разным местам и говорить хорошие вещи.

– И зачем мне это? – спрашиваю я, но его зеленые глаза однозначно дают понять, что он знает больше, чем кажется.

Смит склоняет голову набок и, тихонько сглотнув, продолжает смотреть на меня. Никогда еще я не видел этого маленького чудака таким серьезным и по-детски уязвимым.

– Ты не хочешь быть моим братом?

«Черт возьми».

Я судорожно ищу взглядом Тессу в надежде, что она придет и спасет меня. Она-то уж точно знает, что ответить.

Смотрю на него, пытаясь сохранять хладнокровие, но ничего не выходит.

– Я никогда этого не говорил.

– Тебе не нравится мой папа.

В этот момент входят Кимберли и Тесса, избавляя меня, слава богу, от необходимости отвечать.

– Милый, с тобой все в порядке? – спрашивает Кимберли, слегка взъерошив волосы мальчика.

Не говоря ни слова, Смит едва заметно качает головой и, поправив волосы, уходит со своим поездом в другую комнату.

– Дорогая, прими душ, ты ужасно выглядишь. – Кимберли произносит это доброжелательным тоном, контрастирующим с содержанием ее слов.

Хардин все еще сидит за столом, сжимая в своих больших руках чашку кофе. Он почти не смотрит на меня с тех пор, как я вошла в кухню, прервав его разговор со Смитом. Мысль, что они могли бы общаться как братья, согревает мне сердце.

– Вся моя одежда в той арендованной машине у бара, – говорю я Кимберли. Больше всего на свете мне хочется принять душ, но переодеться не во что.

– Можешь примерить что-нибудь мое, – предлагает она, хотя мы обе знаем, что ничего не подойдет по размеру. – Или что-нибудь из вещей Кристиана. У него есть шорты и рубашка, которые…

– Нет, черт возьми, нет, – перебивает Хардин и, поднявшись, неодобрительно смотрит на Кимберли. Затем говорит мне: – Я съезжу за твоей рубашкой. Не вздумай брать ничего из его вещей.