Посланник - стр. 12
– Позже, умник. А формировалась эта штука действительно интересно. Круг – это начало всему, знак Вечности, а треугольник в квадрате – символ соединения божественного и человеческого, небесного и земного, духовного и телесного. Вестник… м-м… старик как бы предсказал твой путь… если ты его начнешь.
– Чушь какая-то! Идти я никуда не собираюсь.
– В том-то и дело. Но, боюсь, тебя вынудят к этому. Все, все! Не будем об этом больше, а то подумаешь, что я немножко свихнулся на мистике.
– Не немножко.
– Спасибо.
– Не за что.
Зазвонил дверной звонок. Такэда встал.
– Обещай мне только быть осторожным.
– В каком смысле?
– В любом. Обещай, это серьезно. Я не всегда смогу прийти на помощь. И объяснить смысл предупреждения пока не могу, так что принимай на веру.
Такэда пошел открывать входную дверь, в прихожей зазвучал женский голос.
Никита медленно натянул простыню до подбородка – он спал летом без одеяла, – пребывая в шоке. Приятель, который должен был принести молоко, оказался девушкой.
Она вошла в гостиную вслед за Толей и остановилась, сказав: «Добрый вечер».
– Добрый, – просипел в ответ Сухов, убивая Такэду взглядом.
Девушка была прекрасно сложена. Не слишком высокая, но и не карманный вариант. Черты лица изящные, небольшой, правильной формы нос и прекрасные большие глаза, не то голубые, не то зеленые, глядящие без лишней томности и притворной робости, искренне и доверчиво. Лишь потом, часом позже, Никита разглядел, что одета она в скромный на первый взгляд летний костюм, в котором при более внимательном взгляде угадывался изысканный вкус и утонченность. Впрочем, удивляться этому не пришлось, девушка оказалась художницей. Звали ее Ксения, Ксения Константиновна Краснова. Такэда в шутку звал ее Три К.
Никита не помнил, о чем они говорили, шок прошел только после ухода Ксении.
Обычно их разговор с Толей сопровождался шутками, ироническими репликами и пикировкой – оба ценили юмор и реагировали на него одинаково, но если бы Такэда позволил себе подобное в данной ситуации, в присутствии Ксении, Никита, наверное, пришел бы в ярость. Однако Толя тонко чувствовал состояние друга, и ему хватало ума и такта поучаствовать в беседе в качестве бессловесного предмета интерьера.
Прощались они в коридоре, пообещав звонить, если что, и Толя увел девушку, подарившую хозяину мимолетную улыбку и взгляд искоса, в котором горел огонек интереса и расположения. Обалдевший Сухов обнаружил, что одет в спортивный костюм, хотя совершенно не помнил, когда он его надевал, преодолел желание проводить гостей до остановки и вернулся домой.