Посланник - стр. 14

Пошли взглянуть на болящих. С первым плохо – жар, в беспамятстве, сильная интоксикация, брадикардия и сердце работает с перебоями – фельдшер колет камфору, а толку… Здесь антибиотики нужны. Доктор спросил, не поможет ли мой СЦ внутрь? Ответил, что нет, на тифозную сальмонеллу он не действует, так как это грамотрицательный микроб, моя тетушка провела опыты у Мечникова во Франции и установила, что СЦ эффективен только против грамположительных микробов.

После этого отправился к капитану, узнать, когда мы будем в Александрии. С трудом вскарабкался по трапу, прилично треснувшись головой при очередном ударе волн. Потирая шишку, протиснулся в рубку. На вопрос, что случилось, не стал скрывать ситуацию, а доложил, как есть. Капитан расстроился, так как возможен карантин и тогда летит в тартарары весь график. Потеря пассажиров и груза – фрахтователь не будет ждать месяц, а в Бомбее они должны принять под завязку хлопка и идти с ним в Нагасаки. Да и много пассажиров ждет в Александрии – у нас уже все места первого и второго классов проданы. В Александрии должны быть завтра к вечеру, если шторм не усилится, и так вместо пяти дней идем уже почти неделю. Капитан спросил, как состояние тяжелобольного, я обещал держать в курсе развития заболевания. У меня сложилось впечатление, что капитан надеется, что больной умрет, тогда можно похоронить его в море по морскому обычаю и англичанам ничего не говорить, тогда и график ломать не надо. Ага, а вдруг еще больные будут, у нас как минимум один кандидат с температурой в изоляторе лежит…

Поговорил с доктором, пришли к выводу, что карантин нам не грозит, так как брюшной тиф в список карантинных инфекций не входит, с другой стороны, англы могут упереться и сказать, что они не исключают холеру, а это – карантин. Значит, наша задача как можно быстрее госпитализировать больного в нормальную европейскую клинику и убедить портовые власти, что мы не попадаем под карантинные ограничения. Фельдшер все время находился у лихорадящего больного, ставя уксусные компрессы, но жар не спадал. Наутро больному стало еще хуже, у него начался бред, он метался на койке и громко нечленораздельно что-то говорил. Его товарищи, бывшие здесь же за перегородкой, все слышали и со страхом ждали, что с ними будет так же. Однако температуры ни у кого из них не было, и чувствовали они себя неплохо, несмотря на качку, один даже попросил щец похлебать. Фельдшер проводил термометрию и опрашивал всех, кто был в контакте с заболевшим, но новых карантинных не выявлялось (думаю, что просто не признавались, несмотря на то, что я сообщил всем, что чем раньше болезнь установлена, тем легче ее вылечить). Шторм стих, и через полсуток на горизонте появилась Александрия.